– Брат! – воскликнул Гавилар. – Ты видел? Мы победили! Великий князь Рутар расправился с Галламом, выиграл осколки для сына. Таланор получил клинок, и мне сказали, что ты наконец-то выманил Каланора. Пожалуйста, скажи мне, что он не сбежал от тебя.
– Он… – Далинар облизнул губы и глубоко вздохнул. – Он мертв.
Он указал на труп, который можно было опознать по серебристому блеску металла в тени среди каменных обломков.
– Далинар, ты чудесен и ужасен! – Гавилар повернулся к солдатам. – Восславьте Черного Шипа, друзья. Хвала ему!
Вокруг Гавилара возникли спрены славы – золотые сферы, которые вращались вокруг его головы, словно корона.
От радостных возгласов Далинар моргнул и ощутил такой глубокий стыд, что едва не рухнул. На этот раз единственный спрен – точно оторвавшийся от цветка лепесток – закружился вокруг него.
Он должен был что-то сделать.
– Клинок и доспех, – быстро сказал Далинар. – Я выиграл и то и другое, но отдаю тебе. В подарок. Для твоих детей.
– Ха! – воскликнул Гавилар. – Для Ясны? Что ей делать с осколками? Нет-нет. Ты…
– Возьми их, – взмолился Далинар, схватив брата за руку. – Пожалуйста.
– Хорошо, если настаиваешь, – согласился Гавилар. – Полагаю, у тебя и впрямь уже есть доспех для наследника.
– Если он у меня будет.
– Будет! – воскликнул Гавилар и послал людей забрать клинок и доспех Каланора. – Ха! Тоху придется наконец-то согласиться, чтобы мы защищали его род. Подозреваю, свадьба случится в течение месяца!
Как и официальная повторная коронация, во время которой – впервые за много веков – все десять великих князей Алеткара склонятся перед единственным королем.
Далинар сел на камень, стянул шлем и принял воду у молодой служанки.
«Больше никогда, – поклялся он самому себе. – Я уступаю место Гавилару во всем. Пусть получит трон, пусть получит любовь.
Я ни в коем случае не должен стать королем».
27
Притворство
Я признаюсь в ереси. Я не отрекаюсь от сказанного, что бы ни потребовали ревнители.
Из «Давшего клятву», предисловие
Пока Шаллан рисовала, до нее доносились отголоски спора политиков. Она расположилась на каменной скамье в конце большого зала собраний вблизи вершины башни. Девушка принесла подушечку, чтобы положить на сиденье, и Узор радостно жужжал на маленьком пьедестале.
Она устроилась, подняв ноги и положив на бедра альбом, пальцами ног в чулках уперлась в край передней скамьи. Не самая достойная поза; Сияющая была бы оскорблена. В передней части зала Далинар стоял перед светящейся картой, которую он и Шаллан – каким-то образом объединяя силы – могли создавать. Великий князь пригласил Таравангиана, других князей, их жен и главных письмоводительниц. Элокар пришел с Калами, которая в последнее время стала его помощницей.
Ренарин в униформе Четвертого моста замер перед отцом. Юноша явно испытывал неудобство – то есть выглядел в целом как всегда. Неподалеку развалился Адолин, скрестив руки на груди и время от времени шепча какую-нибудь шутку одному из мостовиков.
Сияющей полагалось быть там, участвовать в этой важной дискуссии о будущем мира. Вместо этого Шаллан рисовала. Тут, наверху, был великолепный свет благодаря широким стеклянным окнам. Она устала чувствовать себя в ловушке в темных коридорах нижних уровней, где за ней как будто все время кто-то следил.
Девушка закончила набросок, потом повернула его к Узору, придерживая альбом защищенной рукой. Он сорвался со своего возвышения, чтобы изучить ее рисунок – щель, в которую забилась искореженная фигура с выпученными человеческими глазами.
– Мм, – прогудел Узор. – Да, правильно.
– Это какой-то спрен, верно?
– Я чувствую, что должен знать, – пробормотал Узор. – Это… это существо из давних времен. Очень-очень давних…
Шаллан вздрогнула:
– Почему оно здесь?
– Не знаю. Оно не одно из нас. Оно… принадлежит ему.
– Древний спрен Вражды. Как мило.
Шаллан перелистнула страницу и начала новый рисунок.
Остальные продолжали обсуждать союз, в котором постоянно всплывали Тайлена и Азир как наиболее важные страны, которые требовалось склонить на свою сторону. Особенно теперь, когда в Ири совершенно ясно дали понять, что они присоединились к врагу.
– Светлость Калами, – обратился Далинар. – Последнее донесение. В нем сообщалось о значительном скоплении сил противника в Марате, не так ли?
– Да, светлорд, – откликнулась письмоводительница, сидевшая за столом. – В Южном Марате. Вы предположили, что низкая заселенность региона подвигла Приносящих пустоту собраться именно там.
– Ириали воспользовались шансом ударить по восточным и юго-восточным землям, чего им всегда хотелось, – рассуждал Далинар. – Они захватят Риру и Бабатарнам. Области вроде Триакса – окрестностей южных регионов Центрального Рошара – по-прежнему молчат.
Светлость Калами кивнула, и Шаллан постучала себя по губам карандашом. У вопроса имелась подоплека. Как могли полностью молчать целые города? Нынче в каждом крупном центре – особенно в портах – имелись сотни действующих даль-перьев. Они были у каждого светлоглазого или торговца, который хотел следить за ценами или поддерживать связь с отдаленными владениями.
Даль-перья в Холинаре заработали, едва вернулись Великие бури, а потом затихли одно за другим. В последних сообщениях говорилось о том, что вокруг города собирается армия. А потом… ничего. Похоже, враги каким-то образом разыскали все даль-перья.
Зато они наконец-то получили весточку от Каладина. Единственный глиф, подразумевавший, что им надо проявить терпение. Он не смог добраться до города и найти женщину, которая смогла бы писать вместо него, и просто хотел сообщить, что с ним все в порядке. Если, конечно, даль-перо не захватил кто-то другой и не подделал глиф, чтобы сбить их с толку.
– Враг нацелился на Клятвенные врата, – размышлял Далинар. – Все их перемещения, не считая концентрации в Марате, указывают на это. Похоже, армия собирается нанести удар по Азиру или даже совершить переход и попытаться напасть на Йа-Кевед.
– Я доверяю оценке Далинара, – прибавил великий князь Аладар. – Если он верит, что такое развитие событий возможно, надо прислушаться.
– Ба! – отозвался великий князь Рутар. Этот скользкий человек прислонился к стене напротив остальных и почти не принимал участия в беседе. – Аладар, кому есть дело до того, что ты говоришь? Удивительно, что ты вообще хоть что-то видишь, учитывая место, в которое ты засунул свою голову в последние дни.
