Квартира папы находится на третьем этаже, но я поднимаюсь на лифте до пятого, на самую крышу. Я делаю снимок светящейся кнопки с цифрой пять. И отправляю.
Крыша представляет собой цементное плато с промышленными вентиляторами и каменной оградой высотой по пояс. Садовые ящики засажены кактусами – чья-то шутка, а может, простейший способ соблюдения закона о «зеленых крышах». Я выбираю особенно злобный кактус и крупным планом фотографирую его иголки. Затем сажусь на краю крыши, не на сам край, а у основания ограды, чтобы прислониться к ней спиной.
Я пытаюсь думать о Сафф. Я вызываю воспоминания о ней в виде фотоснимков – один, другой, третий. Было время, когда она была очень важна для меня, а теперь она ушла. Возможно, из-за того, что мы знали друг друга слишком давно. Я все-таки не стал отправлять фото иголок кактуса. Я больше не чувствую себя колючим. И грустным тоже. Я скорее чувствую пустоту, как будто стою на сильном ветру, который продувает меня насквозь.
Телефон начинает стрекотать. Бедная Сафф. Должно быть, я отправил ей больше сотни фотографий. Она, наверное, думает, что я сошел с ума. Я заставляю себя взглянуть на сообщение.
«Мне жаль, что я не попрощалась».
Я моргаю.
Это неправда. Сафф попрощалась. Мы оба сделали это еще в январе.
«Мне нужно было уйти».
«Я знаю – ты сможешь это понять».
Экран мерцает, и это означает, что сейчас придет еще одно сообщение. Я смотрю на него и жду.
«Я не хотела, чтобы ты думал, что я тебя забыла».
«Или что мне все равно».
И внезапно я все понимаю.
Вэл? Я едва не произношу ее имя в экран, но вовремя останавливаюсь. Я не хочу, чтобы она знала, что я принял ее за кого-то другого.
«Все в порядке, – пишу я. – У меня все хорошо. Спасибо за фотографии».
«Пока», – пишу я.
Через какое-то время я встаю и начинаю фотографировать город – другие крыши, высотки, участки ухоженных садов и (так как сегодня, на удивление, нет тумана) горизонт.
– Ретт?
Я поворачиваюсь и вижу, что у входа на крышу стоит папа.
– СУД сообщила, что ты был в вестибюле. Я не мог понять, куда ты пошел.
– О, я и не думал, что ты дома. И поднялся сюда.
– И я нашел тебя! – указывает пальцем папа. Он больше в восторге от верной догадки, чем в беспокойстве из-за моей таинственности. – Хочешь спуститься вниз? Повисим немного? – Теперь он указывает пальцем вниз.
Я пытаюсь представить, что они с мамой снова вместе. Я хотел этого, когда был ребенком. Очень хотел. На самом деле даже сейчас, когда кто-то говорит о сокровенном желании, я думаю об этом: мне тринадцать, и я нахожусь в спальне квартиры, куда мы с мамой только что переехали. Я стою в комнате, которую мог бы считать почти такой же, как моя старая спальня. Но даже в темноте я каким-то образом чувствую, что кровать стоит у другой стены, что мебель находится не там, где она должна быть. И я хочу, очень хочу, чтобы все было как раньше…
Ведь будет смешно, если мои родители снова сойдутся? Я-то уже вырос и уехал.
– Дай угадаю, – говорит папа. – Такое выражение на твоем лице означает: «Да, конечно, пап. Звучит весело».
Я смотрю на него и внезапно понимаю, что больше не злюсь на него.
– Да, конечно, пап. Звучит весело.
Он явно доволен.
– Только… позволь мне отправить сообщение.
– Сафф?
– Кое-кому другому.
Я отправляю Вэл фотографии крыш и горизонта.
В Сан-Франциско 7:42 вечера, что означает 10:42 утра завтрашнего дня в Пекине. За окном моей спальни сумерки, но на вершине горы всегда середина утра. Я встаю с кресла из дерматина, где немного посидел, чтобы отдохнуть. Я подхожу к началу тропы и смотрю вниз на склон горы. Пробираясь через снег и песок, среди деревьев появляется фигура. Через секунду он поднимет голову и увидит мой крошечный силуэт на вершине тропы. Через секунду мы встретимся.
10
Скажи машине «спокойной ночи»
Перл не могла точно определить, когда она начала разговаривать с машиной Apricity. Где-то в прошлом году, после того как Ретт уехал в колледж, а она снова осталась одна. Снова? Нет, в прошлом году она впервые за всю жизнь осталась одна. Она выросла с родителями и старшими сестрами, в колледже жила с соседями по комнате, а сразу после окончания учебы переехала к Эллиоту. Когда Эллиот ушел, у нее остался Ретт. Потом уехал Ретт, и Перл в итоге осталась одна. И каким-то образом все эти бормотания в сторону машины – «Ну где ты?», «Не могла бы ты поторопиться?», «Какая глупость!» – превратились в целые предложения, в разговор, в признание.
Теперь Перл, вернувшись вечером домой, доставала машину из футляра, ставила ее на кухонный стол и говорила с ней, пока готовила ужин. Это стало обычным делом.
– Этот запах чеснока останется со мной еще два дня. – Она отложила нож и понюхала кончики пальцев. – Я не знаю. Мне вроде как нравится.
После того как ужин был приготовлен и съеден, машина занимала свое место на диванной подушке рядом с Перл, где они отсчитывали часы до сна. На стене напротив шел фильм, а в руке Перл держала стакан пива.
– А-а-а! – кричала Перл, указывая на актрису, которую все называли следующей Каллой Пэкс. – Она же сделает это? Она откроет эту дверь. Она это сделает. Просто смотри.
В конце дня машина занимала место на тумбочке, Перл при желании могла повернуть голову и увидеть ее, этот гладкий прямоугольник, отчетливо видный в тусклом свете. Но она не зашла еще так далеко, чтобы говорить машине «спокойной ночи».
Теперь, когда Ретт вернулся на лето, Перл очень старалась не разговаривать с машиной, по крайней мере, вслух. В конце концов, она не настолько рехнулась. Но даже сейчас, идя в сторону бара, где она должна была встретиться с мужчиной, Перл мысленно обращалась к машине, которая лежала в своем футляре и колотила по ее бедру, словно кивая в такт разговора.
«Один бокал, – пообещала она машине. – Не важно, плохая или хорошая выпивка. Один бокал, а потом спокойной ночи».
Перл не могла задержаться, даже если бы хотела. Ретт заметит, если она засидится допоздна. Эта мысль вызвала волнение и даже вздох. Перл была в восторге от того, что Ретт дома, хотя крошечная часть ее скучала по рутине одиночества.
«Не „одиночества“, – сказала машина. – И не „уныния“. „Уединения“. Это рутина уединения».
Машина тоже не говорила вслух. У Apricity, несмотря на все усилия Картера, до сих пор не было голоса. План, по которому машина должна была выдавать результаты голосом Каллы Пэкс, провалился в последнюю минуту, когда Калла отказалась подписывать контракт. Разумеется, Перл призывали ее убедить. Но за несколько дней до этого Перл видела, как девушку поглотила толпа настолько большая, что им пришлось вызвать охранников из компании Apricity, чтобы вытащить ее оттуда. Калла выбралась из скопления тел целой и невредимой, но, по-видимому, с новой целью.
