Но достаточно ли в сутках часов, чтобы обсудить все с детьми? Предлагаю четыре ответа на этот вопрос. Во-первых, теоретически, конечно, можно тратить слишком много времени на выяснения и обсуждения, но большинству родителей до этого еще очень и очень далеко. Гораздо более распространенная ошибка — когда правом решать делятся слишком редко. Подавляющее большинство семей страдают не от избытка, а от острого недостатка демократии.
Во-вторых, я не утверждаю, будто обсуждать нужно все подряд. Я говорю лишь, что дети должны знать: многие вопросы могут стать предметом обсуждения. Как это ни парадоксально, дети меньше стремятся оспаривать любое решение, когда они уверены, что в важных для себя случаях смогут возразить (или предложить альтернативу).
В-третьих, дети гораздо реже сопротивляются решениям, в принятии которых участвовали. Авторитарный подход («пока ты живешь в моем доме, будешь делать, как я говорю») провоцирует неповиновение и в конечном счете отнимает гораздо больше времени и энергии, чем мы осознаем. Даже если не брать в расчет стресс, который испытывают и родители, и дети, и ущерб, который это наносит их отношениям, очевидная эффективность отказа от дискуссии в пользу единоличного решения оказывается иллюзорной, если подумать о будущем.
И наконец, если говорить о перспективе, даже когда совместный с детьми поиск решений действительно отнимает больше времени и усилий, чем традиционный подход, это все же один из лучших для родителей способов потратить свое время. Чтобы оценить это, мы должны видеть не только конкретную обсуждаемую проблему, но и более широкую картину и помнить, что процесс обсуждения крайне благотворно сказывается на социальном, нравственном и интеллектуальном развитии наших детей.
Ложный выбор
Говоря о выборе, некоторые родители имеют в виду не право голоса для ребенка, а повод обвинить его в том, что он намеренно сделал нечто плохое
[190]. В сентенциях наподобие «Ты выбрал нарушить правило» это слово используется как оружие против ребенка. Кроме того, это еще и попытка оправдать карательную реакцию, поэтому неудивительно, что люди, которые так говорят, действительно чаще используют наказания и другие виды силового вмешательства
[191].
Взрослые, утверждающие, что дети сами выбирают плохое поведение, очень похожи на политиков, заявляющих о парадоксе: в своей бедности люди должны винить только себя. В обоих случаях со счетов сбрасываются все потенциально значимые факторы, кроме личной ответственности. В частности, малыш может пока не иметь развитой способности к рациональному принятию решений или контроля над своими побуждениями, которые ему пытаются приписать, говоря о выборе. (Родители, осведомленные об этих возрастных ограничениях, помогают ему развивать соответствующие навыки — вместо наказания или обвинения.) Вторая общая черта атрибуции выбора у мам и пап и политиков заключается в том, что в обоих случаях именно тот, кто об этом говорит, извлекает из этого образа мыслей максимальную выгоду. Ему не нужно пересматривать свои решения и требования. Так, родители могут просто сказать себе: то, что случилось, «выбрали» их дети.
Иногда неверно истолковывается не только слово, но и сама идея выбора. Мы наблюдаем это, когда взрослые притворяются, будто позволяют ребенку принять решение, на самом деле сохраняя реальное право выбора за собой. Существует три распространенных вида ложного выбора, и все их, к сожалению, можно найти в книгах о воспитании в качестве положительных примеров для родителей.
В первом случае родитель задает провокационный вопрос, например: «Хочешь помыть посуду сейчас или предпочтешь сделать это, когда по телевизору будет твоя любимая передача?» Проблема заключается не только в том, что число вариантов сокращено до двух. Ребенку на самом деле не предлагают никакого выбора. Очевидно, что он не захочет пропустить любимую передачу. И на самом деле родитель говорит ему: «Вымой посуду сейчас же, иначе я не позволю тебе смотреть телевизор», — или, более обобщенно: «Делай, что я говорю, или будешь наказан». Риторика выбора используется, чтобы замаскировать обычную угрозу.
Второй вид ложного выбора отличается только тем, что обман происходит после того, как ребенок сделает нечто, признанное неприемлемым. Родитель объявляет, что ребенок будет наказан, но представляет ситуацию так, будто тот сам на это напросился: «Ты выбрал тайм-аут». Некоторым нравится эта фраза, как будто снимающая с них ответственность за их действия. Но, в сущности, это не что иное, как обман и манипуляция. Травма, нанесенная наказанием, усугубляется манипулятивной техникой, искажающей реальность, — по сути, ребенку сообщают: он сам хотел, чтобы его заставили страдать. «Ты выбрал тайм-аут» — это ложь; честный взрослый должен сказать: «Я решил изолировать тебя».
Еще одна разновидность этой уловки — фразы наподобие «не заставляй меня шлепать тебя!» («отправлять тебя в комнату», «лишать тебя карманных денег» и так далее), когда ответственность, по сути, перекладывается на ребенка, который «заставил» родителя прибегнуть к наказанию. Интересно понаблюдать, сколько людей, ханжески заявляющих, что дети должны брать на себя ответственность за поведение (иногда даже раньше, чем крохи достигают возраста, когда у них вырабатывается эта способность), в итоге искажают реальность таким образом, чтобы избежать ответственности за свое поведение. («Не смотрите на меня! Ребенок сам заставил меня поступить с ним жестоко!»)
Последний вариант ложного выбора — когда родители делают вид, что позволяют ребенку выбрать, но при этом четко дают понять, каким должен быть результат. Одни варианты считаются приемлемыми, другие нет. От ребенка ожидают, что он догадается, чего хочет родитель — если планирует и дальше иметь эту «возможность выбора». («Думаю, ты еще не дорос, чтобы решать такие вопросы самостоятельно» на самом деле означает: «Ты выбрал не то, что я предполагал».) Лучше просто сказать: «Я собираюсь сделать выбор за тебя» — по крайней мере это честнее, чем заставлять его разгадывать головоломки.
Пределы границ
Даже родителям, которые избегают подобного обмана, следует подумать, не ограничивают ли они детей в выборе. Да, взрослым приходится принимать за детей некоторые решения. Но даже несмотря на то, что выбор, принимаемый детьми, часто приходится сдерживать рамками, настойчивые самоуверенные заявления со стороны родителей (или людей, которые их консультируют) о необходимости «устанавливать границы» вызывают у меня беспокойство. Слишком часто этими словами оправдывают подход, в котором чрезмерно много контроля.
Это особенно верно, когда нас уверяют, что мы не должны чувствовать дискомфорт из-за своих действий, поскольку детям, несмотря на их очевидное сопротивление, на самом деле нужны ограничения. Как указывал Томас Гордон, это «опасная полуправда». Дети могут принимать границы и даже признавать их ценность, но на самом деле им нужно, чтобы их направляли, а не просто ограничивали. Посмотрите, как по-разному малыши реагируют на «границы, определенные взрослыми, и… границы, в определении которых участвовали они сами». Вопрос, который мы обязаны задать, по мнению Гордона, не в том, что ограничения и правила иногда необходимы, а в том, «кто их устанавливает: взрослые в одиночку или вместе с детьми»
[192]. Иногда в обозначенных родителем пределах ребенку разрешается делать выбор лишь в самых незначительных ситуациях. Помню, как одна мама с гордостью рассказывала, что специально позволяет малышу делать выбор каждый раз, когда ей на самом деле безразличен результат. Преимущества независимости, о которых я говорил, требуют, чтобы дети имели право голоса и в некоторых вопросах, где нам не все равно, что произойдет. Дети должны иметь возможность сделать и такой выбор, который заставит нас нервно сглотнуть.
