– Это ведь репродукция, – договаривает она. – Я уверена, что оригинал эскиза, купленный на аукционе, хранится где-нибудь в более надежном месте.
– С чего вы взяли? – спрашивает он, не отрывая взгляда от картины.
– Бросьте, – хмыкает Клеменс. – Не думаете же вы, что такой скряга, как Стрэйдланд, будет выставлять свое сокровище на всеобщее обозрение? Ему достаточно того, что люди знают, что оригиналы хранятся в его коллекции, а показывать всем и хвастаться можно и копиями. Подлинники наверняка служат только его глазам и уж точно не подвергаются световому и тепловому воздействию.
В ответ Теодор не говорит ни слова. Клеменс уже хочет сердито шикнуть на него за то, что он ведет себя прямо как… Теодор, но в итоге ограничивается вздохом. Только тогда он одаряет ее вниманием.
– Невероятно, но вы, возможно, правы… – тянет Теодор, отвлекаясь от полотна. Последний взгляд – и его лицо оказывается вровень с ее лицом. Он наклоняется к ней так, будто она тоже картина, которая требует пристального изучения.
– И где, по-вашему, старик прячет свои сокровища? – спрашивает он, понижая голос. В его правом глазу она вдруг замечает блик, белый отсвет настенного бра, но тут же думает, что ей показалось.
– Понятия не имею, он мне экскурсию не устраивал, – огрызается она скорее от растерянности, чем действительной злости.
Теодор вскидывает бровь, замирает еще на секунду и только потом отстраняется.
– Вас явно что-то напрягает, – говорит он с видимым недоумением. В это мгновение он похож на знаменитую версию Шерлока – циничного, таинственного и совершенно не разбирающегося в эмоциях. Что, конечно же, начинает по-настоящему злить.
За спиной нарастает гул и топот шагов: гости мистера Стрэйдланда наконец-то могут увидеть жемчужину его маленькой картинной галереи, и хозяин дома, должно быть, ведет их сюда.
– Мистер Атлас, что вам нужно от…
Клеменс не успевает договорить – Теодор грубо хватает ее за руку и тянет под арку, за которой скрывается еще одна комната. Клеменс ахает и роняет сумочку. Вернуться за ней Теодор не позволяет.
– Мисс Карлайл, оставьте бесполезную вещь там, слуги Стрэйдланда подберут ее и отдадут вам позже! – шипит он, как только Клеменс вырывает свою руку из его ладони. Они стоят, прислонившись спинами к разделяющей комнаты стене и отчего-то оба глубоко дышат.
– Почему мы прячемся, как воры? – шепчет Клеменс. В ее голосе – и сердитые нотки, и заинтересованность, и она сама не может понять, чего же больше.
– Разве не очевидно? – фыркает Атлас. – Нас не должны видеть рядом с этой треклятой картиной. Не хочу, чтобы старый индюк начал подозревать меня в чем-то… раньше времени.
– Можно было дождаться официального приглашения вместе с остальными гостями.
Замечание заставляет Теодора вскинуть бровь в немом удивлении – или какую еще эмоцию выражает в его понимании такая мимика? – И только мотнуть головой по направлению к выходу.
«Отчего я на это ведусь?» – мысленно вопрошает Клеменс, но все же снимает туфли и бесшумно идет вслед за Теодором. Он проходит мимо бюстов Цезаря и Маргарет Тэтчер («Боже, кто додумался поставить их рядом?!»), даже не смотрит в сторону копии Наполеона на коне и исчезает в дверях. Клеменс подумывает вернуться за забытой сумочкой, но слышит голоса и решает догнать Атласа.
Они возвращаются к уже опустевшей гостиной окружным путем. Клеменс с удивлением понимает, что в доме мистера Стрэйдланда необычная планировка – дверей, ведущих во внутренние комнаты, она так и не увидела. Клеменс возвращается к оставленным без внимания закускам, а Теодор опрокидывает в себя бокал красного вина и брезгливо морщится.
– До неприличия дешевое пойло, – заявляет он, ни к кому особо не обращаясь, и только потом оборачивается, глядя на Клеменс. – Что весьма странно, ведь я заметил винный погреб, пока мы сюда шли…
– На заднем дворе? – Она тоже заметила спуск под землю, когда проходила мимо широких окон, выходящих во двор, и подумала, что старый хозяин вполне мог устроить там не погреб, а склеп. – Вы же знаете, какой Стрэйдланд скряга, неудивительно, что своим гостям он хороший напиток не предложит.
– И на оригиналы картин взглянуть не даст…
В глазах Атласа вспыхивает и гаснет все тот же загадочный блик, и Клеменс вдруг ясно понимает, что скрытный Теодор прячет свои скелеты за семью замками, но совсем не прочь пообщаться с чужими, презрев любые тайники.
– Вы же не хотите… – начинает она и осекается. Конечно, хочет.
Теодор оставляет пустой бокал и широкими шагами пересекает гостиную, чтобы вернуться во двор, к загадочному погребу. Чертыхнувшись и позабыв о туфлях, Клеменс бежит за ним. Она успевает прошлепать по паркету, холодной плитке с мраморным рисунком и, наконец, по аккуратно подстриженному газону дворика. Трава щекочет ее босые ступни, и Клеменс жалеет, что так безрассудно оставила обувь.
– Мистер Атлас! – шипит она, как только нагоняет своего нетерпеливого спутника прямо возле лесенки, ведущей вниз. – Вы с ума сошли?
Он уже спустился и теперь с осторожностью дергает тяжелую ручку. Деревянная дверь, обитая железом, напоминает старые ворота средневековых замков. На мгновение Клеменс думает, что умозаключения Теодора все-таки имеют под собой разумные основания, но тут же отметает эти мысли.
– Это незаконно! Знаете, сколько дают за взлом с проникновением?
– Без отягчающих обстоятельств… – Теодор пригибается, и она почти перестает его слышать. – А у нас таковых не имеется, разве только вы не протащили с собой взрывчатку, – до четырнадцати лет.
– Вот именно! – Клеменс повышает голос, тут же ойкает и, мысленно проклиная и себя, и Теодора, спускается к нему, пока никто не успел заметить ее через окна. – Вы же не хотите провести четырнадцать лет за решеткой?
Приникший к замочной скважине Теодор неопределенно пожимает плечами.
– Четырнадцать лет – пустяки, – слышит Клеменс, но ей кажется, что это ветер шелестит ветвями липы.
– Мы не собираемся ничего красть, – фыркает Теодор, словно все, что сейчас происходит, не беспокоит его ни капли. – Мы всего лишь посмотрим, что там прячет наш добрый приятель Стрэйдланд помимо винных бочек… Ну-ка, мисс Карлайл, наклонитесь поближе.
– Во-первых, нет никаких мы! – шипит Клеменс. – Я не собираюсь помогать вам, чтобы потом сидеть рядом с вами на скамье подсудимых, потому что Стрэйдланд нас точно до суда доведет, а оттуда прямиком в тюрьму за берглэри
[11]! А во-вторых…
