«Я хочу знать».
Незнание душит его, а мучительное любопытство жжет, точно пламя. «Я хочу знать». Он пытается отвлечься, вернуться к раздумьям об оставшейся в хлеву кобыле, которую неделю как надо подковать, к остаткам сена, которое, должно быть, уже отсырело. Домашний скот голодает и мерзнет под этим проклятым дождем, пока они с Нессой прячутся в доме и…
Глупости. Нет их с Нессой и никогда не было. Есть она. И есть он. Забытый жизнью мужчина, по воле случая оказавшийся рядом с молчаливой печальной женщиной.
Серлас хмурится – в который раз за этот вечер. Он не любит тайны, не любит загадки. Но в его недолгой жизни их, увы, предостаточно.
Последние угли гаснут под шум дождя. Серлас остается сидеть в полной темноте, не замечая, что из-за двери за ним украдкой наблюдает Несса. Она гасит огарок свечи и уходит, тихо шелестя по полу подолом ночной рубашки.
* * *
Утром становится спокойнее и светлее: тучи, затянувшие небо над Трали, лениво рассеиваются и уступают место слабым солнечным лучам. Полноводный океан сердито шумит, набегает на берег, но вскоре и он прекращает свою незримую битву с Ллиром
[12]. Город впервые наполняется шумом, церковные колокола звонят, зазывая на площадь.
Несса выносит на задний двор чистое белье и исчезает за домом. Пока ее нет, Серлас чинит дверной замок в ее комнате, а потом, закончив, возвращается в гостиную.
Они сталкиваются случайно – Несса с бельевой корзиной в руках и Серлас. Он смотрит на бледную жену, за три дня превратившуюся в немую, и хочет сказать, что…
Он должен сказать ей, что имеет право. Пусть она откроет ему свою тайну, пусть назовет лишь имя.
– Нес… – Но она срывается с места и сбегает, словно он прокаженный. Забытая бельевая корзина остается стоять у его ног, такая же одинокая и никому не нужная, как и он.
– Я ухожу в город! – хрипло кричит он и покидает дом, сердито хлопая дверью.
Шумный город не приносит успокоения. Серлас бродит меж горожан, невидящим взором осматривает расставленные вдоль улицы прилавки с товарами и не замечает ни косых взглядов, ни шепотков у себя за спиной. Ему нет дела до сплетен и пересудов.
– Здравствуй, Серлас! – звенит над толпой девичий голос. Серлас, помедлив, оборачивается и встречается взглядом с Мэйв. Дочь знахарки Ибхи стоит прямо перед ним в том самом платье, которое было на ней в тот вечер. Заплетенные в тугую косу светлые волосы перевязаны алой лентой, на голове красуется венок из полевых цветов.
– Здравствуй, Мэйв, – тихо здоровается Серлас. Она улыбается ему широко и открыто, и ее, как ни странно, не беспокоят людские пересуды.
– Как дела у тебя и Нессы? Она давно не заглядывала к нам, у нее все хорошо?
Серлас отводит взгляд – оттого ли, что непривычное солнце, отражаясь в волосах Мэйв, светит ему прямо в глаза, или из-за самой Мэйв, которая смотрит на него без утайки и стеснения. Его поношенные ботинки утопают в уличной грязи, полы камзола истрепаны. И он забыл дома шляпу. Совсем не самое приятное зрелище представляет сейчас собой мужчина без прошлого.
– Эй, Серлас… – Мэйв подходит ближе и останавливается всего лишь в шаге от него. – Все хорошо?
Серлас может ответить что угодно, но он отвечает:
– Не знаю.
Он не хочет, не может врать теперь, когда вся его жизнь полна тайн и неразрешимых загадок. Пусть хоть что-то в его мире будет честным и настоящим.
– С тобой что-то стряслось? – тихо спрашивает Мэйв, и, если бы Серлас не был так погружен в свои тревоги, он расслышал бы в ее нежном голосе беспокойство.
Мэйв берет его под руку и ведет, покорного, к старому буку, растущему прямо посреди города между двумя домами – бакалейной лавкой и пабом с невыразительным названием «Кабаний рог».
– Зачем ты… – приходит в себя Серлас, но она тут же вскидывается, будто только и ждала от него пары слов.
– Тебе нужна помощь? У вас… У вас что-то случилось?
Случилось. Случилось все.
Мэйв садится на лавку под толстыми ветвями дерева и почти силой усаживает Серласа рядом. Он безропотно подчиняется. Он никогда раньше не сталкивался с таким упорством и поэтому теперь слушается, как преданный пес.
– Серлас, – растягивая звуки, говорит Мэйв. – Я могу чем-то помочь?
Он поднимает голову, отвлекается от загорелой ладони девушки, держащей его за руку, и переводит взгляд на ее лицо. Курносый нос, голубые глаза, пухлые губы с хлебной крошкой в уголке рта. Мэйв молода и свежа, она выглядит живее многих горожан Трали. Жизни в ней хватит на двоих. Вот только она ничем не сможет помочь ни Серласу, ни Нессе.
– Благодарю тебя, – кивает он и почти заставляет себя улыбнуться. – Нам ты ничем не поможешь.
Взгляд Мэйв тускнеет, и Серлас, спохватившись, добавляет:
– Но твое участие мне приятно.
Он легко сжимает ладошку девушки и встает, чтобы уйти. Мэйв следует за ним, как ребенок.
– Серлас… – тихо зовет она. Он оборачивается, достаточно уже отойдя, и кивает. На этот раз его улыбка шире и светлее.
– Ты добрая душа, Мэйв. Спасибо тебе.
Он оставляет дочь знахарки под тенью бука и бредет вдоль улицы к главным воротам. В шумном городе ему не найти ответов и не залечить душевных ран, поэтому нужно вернуться домой.
Пустые комнаты встречают его запахом свежеиспеченного хлеба. Серлас стягивает камзол, вешает его на крюк возле входной двери и обходит все комнаты до единой, кроме спален, но не видит хозяйки дома.
– Несса! – кричит он, в тревоге забывая, что теперь она может и не ответить. Обычно Несса появляется совсем неслышно, как умеет только она, но сегодня Серлас со все возрастающим беспокойством понимает, что на его зов никто не спешит.
– Несса! – восклицает он снова. – Несса, где ты?
После молчаливых дней, проведенных бок о бок в одном доме, ее отсутствие кажется плохим знаком, и тревоги смешиваются в его мыслях со страхами, которые он сам себе выдумал: она сбежала, не сумев найти в себе сил объясниться, ее забрал таинственный незнакомец, с тех пор несущий за нее ответственность, незримые силы явились сюда, на берег океана, чтобы отнять у человека без прошлого еще и его будущее…
Серлас встряхивает головой, прогоняя наваждение, и проходит по комнатам еще раз. Заглядывает на задний двор, в кухню, осматривает маленький низкий хлев. Ругая себя за странные мысли, заходит к себе и, никого не найдя, останавливается у последней двери.
Дверь ее спальни закрыта, изнутри не доносится ни звука. Серлас мнется у порога, хватается за ручку, которую чинил только этим утром. Правила приличия не позволяют ему заглядывать внутрь без разрешения хозяйки. Если ее нет в доме, его желания становятся и вовсе кощунственными.
