Перед очередным светофором машина тормозит так резко, что Теодор, не удержавшись, дергается вперед. Клеменс удовлетворенно поджимает губы.
– Извиняться вы не умеете, мистер Атлас.
– Я и не пытался.
* * *
Остановку в Тонтоне они делают через два часа. Клеменс стоит, облокотившись на капот машины, которая довольно урчит, поглощая новую порцию бензина. Теодор изучает карту, так и не выйдя из салона.
– Мистер Атлас! – зовет она его. – Сейчас тепло и солнечно, не хотите подышать свежим воздухом?
Теодор даже не ведет головой, чтобы показать, что он ее слышал. Клеменс вздыхает и, с трудом вспоминая причины, которые побудили ее тащиться в такую даль с самым занудным человеком во всей Англии, возвращается за руль.
– Можете хотя бы сделать вид, что вы благодарны? – спрашивает она. Теодор издает возглас удивления. – Я не только составила вам компанию в долгом скучном путешествии, так еще и везу вас сама.
– Я не просил вас об этом.
Чтоб он сквозь землю провалился! Клеменс стискивает пальцами оплетку руля. Цикл Берн-Джонса, ей просто нужен цикл Берн-Джонса. Теперь она готова молиться, чтобы ее надежды не оправдались, иначе она понятия не имеет, что делать с этим пафосным снобом.
– Эй, мистер Атлас! – вспоминает она внезапно. – Может, вы поможете мне с одним вопросом?
Теодор водит пальцем по карте, отмеряя оставшиеся до Оксфорда часы, и отвлекается, только когда Клеменс сует ему под нос скомканную пергаментную бумажку.
– Я нашла ее в своей сумочке после вечера у Стрэйдланда, – говорит она. – Сломала всю голову, даже другу показывала. Отец, кстати, считает, что ее написал не Стрэйдланд.
Теодор молча разглядывает витиеватые буквы и недоумение в его взгляде сменяется неподдельным интересом.
– Знаете, кто автор?
– Нет, но…
Он замолкает, кусает губу в несвойственной ему манере и щурится. Клеменс нетерпеливо елозит в кресле.
– Ну?
– У меня есть точно такой же кусок пергамента, – говорит наконец Теодор. – И я готов голову дать на отсечение, что почерк совпадает.
Новая информация заставляет Клеменс подпрыгнуть на месте.
– А что там написано?
– Deus ex machina, – отвечает Атлас, явно ушедший в себя – взгляд стекленеет, морщины на лбу становятся глубже.
– «Бог из машины»? Странный выбор.
– Там было еще послание. Код, отпирающий замок Стрэйдланда.
Клеменс требуется несколько секунд, чтобы сложить воедино все эти разрозненные факты. К сожалению, общей картины она все равно не видит.
– Кто-то явно хотел вам помочь, – кивает она своим мыслям. – А вот что ему нужно было от меня, я не совсем…
– Может, это просто игра, – отрезает Теодор. – Отвлекающий маневр, уловка. Вас могут использовать, чтобы увести от цели, если я подобрался к ней слишком близко.
– Какой цели? – переспрашивает Клеменс. Ответа она не получает, поэтому заходит с другой стороны: – Но зачем кому-то… У вас есть враги, мистер Атлас?
Он на мгновение выпрямляется и вглядывается вдаль, позабыв о записке, которую все еще держит в руках. На его лице мелькают тени.
– Не знаю, – наконец отвечает он. – Наверняка есть.
– Как это понимать?
– Мисс Карлайл, – вздыхает Атлас, косясь на нее в привычной чуть высокомерной манере. – За двести лет врагов у меня мог набраться не один десяток. Другой вопрос – все ли они уже отошли в мир иной, или же кто-то доживает свой век и хочет поквитаться за какую-нибудь мелкую драку или глупую обиду, которой я бы точно не вспомнил.
– С вашим характером сложно вообще кого-либо не обидеть, – фыркает Клеменс. Игры в двухсотлетнего человека ей порядком надоели, если только не принимать во внимание тот факт, что сам Атлас верит им безоговорочно. Что, впрочем, делает ее догадки не просто фантастическими, а фантастически верными. Только поэтому она продолжает все это терпеть.
– Сомневаюсь, что кто-то из тех, с кем мне довелось столкнуться, еще живы, – задумчиво произносит Теодор. – Конноли умерли, потомки Лучано считают меня мертвым, американские власти…
– Лучано? – прерывает Клеменс, не сдержав удивления. – Вы знакомы с потомками Лаки Лучано
[29], того самого, из «Коза Ностры»?
Теодор выныривает из своих мыслей и будто впервые замечает, с каким вниманием его слушает Клеменс. Он оценивающе рассматривает ее застывшую фигуру, лицо, освещенное косыми солнечными лучами, бьющими в боковое стекло, и вздыхает. Снова с присущим ему высокомерием.
– Потомки? Я работал на самого Чарльза, мисс.
– Что, – усмехается Клеменс, – грабили и убивали по приказу мафии? Устраивали рэкет? Это же… Это же тридцатые годы того столетия, верно?
– Вы не верите? – Он словно удивляется этому и в свою очередь кривит губы в саркастичной ухмылке. – Между прочим, довольно прибыльный бизнес для того, кому не страшны ни ножи, ни пули.
Клеменс поджимает губы. Уязвленный, Теодор договаривает:
– Хороших людей я не убивал. Только отлавливал охотников до спиртного.
– Ах, так все ради алкоголя?
– Мисс Карлайл. А как еще в годы Сухого закона можно было добыть жалкую бутылку виски?
* * *
День незаметно переваливает за середину, когда они наконец оказываются в Оксфордшире. До Оксфорда всего миля, но машина то и дело застревает в пробках. Довольно уставшие и изрядно потрепанные дорогой, Клеменс и Теодор появляются перед Эшмолианским музеем только в три часа дня.
– Не хотите перекусить? – спрашивает Атлас, останавливаясь прямо у входа. От музейных дверей и фарингтонской коллекции Клеменс отделяют всего лишь три каменных ступени, и она нервно вскидывает руки.
– Мистер Атлас! Давайте осмотрим и ваши, и мои картины, и тогда уже поедим.
Он оборачивается и со скучающим видом осматривает высокие колонны.
– Они никуда не денутся, мисс Карлайл. Эти картины висели тут столетие и провисят еще десятки столетий, а вот мы с вами устали. И нам нужен отдых.
Что именно движет им в этот момент, Клеменс знать не может и даже не думает узнавать. Вздохнув, она послушно переходит через дорогу и идет в выбранный им ресторан. Теодор снова кажется ей непостижимым персонажем из прошлого, который прямо сейчас отчего-то увлечен подъехавшим автомобилем. Оттуда выходит дама в длинном темном платье со шляпой.
