– Мне жаль.
Это говорит не Серлас. Он оборачивается. Мэйв замирает и шмыгает носом: перед ними в солнечных лучах появляется Несса с ребенком на руках. Дитя смотрит на гостью с интересом, но девушка будто не замечает Клементину, которой помогла появиться на свет.
– Я знаю все, что ты скажешь, – вздрогнув, говорит Мэйв. Ее руки стискивают плечи Серласа, и он невольно отступает назад. – Твое лживое сердце не способно на жалость, оставь притворство!
– Мэйв! – ахает он.
– Это правда, Серлас! – восклицает она. Маленькая Клементина заходится плачем. – Ты знаешь правду! Она обманщица, лгунья! Как можно ей верить?
Серлас никогда не видел ее такой озлобленной. Мэйв злится так, что багровеют уши, вздуваются вены на шее, пылают, как огонь, руки. Даже смерть матери не могла бы сделать ее такой.
Что сделалось с милой Мэйв, дочерью знахарки? Ее голос должен успокаивать малышей, а руки – лечить больных и несчастных.
В Мэйв будто вселился фомор.
Девочка на руках Нессы боится ее и плачет.
– Ты готов боготворить ее, – рычит Мэйв, обращаясь к Серласу, – а ведь она врет и тебе! Ты ослеп и не видишь того, что вижу я – она несет беды!
– Прекрати, – обрывая ее горячие речи, шипит Серлас. Несса качает головой и не пытается все опровергнуть. Почему она не остановит это безумие?
Безмолвная, кроткая, она не похожа на себя прежнюю. Серлас мечется между нею и Мэйв, и посылает обеим немой вопрос. Почему? Почему вместе с утратой одного близкого человека Мэйв готова потерять и других? Почему Несса не прекратит это одним только словом?
Мэйв с болью и яростью оглядывается на Серласа. Никогда прежде она не смотрела на него такими глазами, а сейчас пугает до глубины души; пылающая гневом и горечью, обозленная, уязвленная, несчастная. Все в ней смешалось. Серлас видит это и не может помочь.
– Она погубит тебя, Серлас, уже ведь губит… – обессиленно шепчет Мэйв. Качает головой, оседает, словно кто-то вытянул из нее последний нерв и оставил пустую безжизненную оболочку.
– Ты… ты не знаешь, что говоришь, – отвечает Серлас. Он тянет к ней руки, но она не принимает их, ведь теперь со своими объятиями, с этой жалостью он опоздал.
– Наоборот, – говорит Мэйв. – Теперь мне все ясно, как белый свет. А ты слеп и бродишь в потемках. И она… – Тонкий палец указывает на замершую Нессу. – Она не выведет тебя. Только не эта женщина.
Называть ее по имени Мэйв… боится? Серлас видит, как лицо ее кривится от боли, злости и страха, все вместе отбирает у нее все силы.
– Мэйв… – тихо произносит Серлас. – Оставь эту ненужную злобу. Так ты не вернешь Ибху.
Мэйв вдруг кивает и выпрямляется. Руки перестают дрожать, в глазах появляется ясность. Клементина на руках Нессы прекращает плакать.
Слышно, как на заднем дворе жует сено старая Матильда.
– Ты прав. – В неожиданной тишине твердый голос Мэйв звучит приговором. – Мама мертва и уже не вернется. Но я не дам ей…
Она не договаривает. Обрывает себя на полуслове, всхлипывает и бросается вон из дома, задев Серласа острым плечом. Он даже не пытается остановить ее, только печально глядит, как удаляется ее нескладная фигура. Закатные лучи солнца впитывают ее вместе с тенями и тонут в океане.
В доме, потревоженном внезапной гостьей, остается легкий аромат тревоги и ярости. Они тают вместе со слезами на щеках Клементины.
– Мне жаль, – повторяет вдруг Несса. Серлас, не зная, что думать, только качает головой.
* * *
Неисчезающий след присутствия Мэйв терзает его, и даже колодезная вода, согретая духотой комнаты, не смывает волнений. То, что говорит эта девушка…
Неправда.
Серлас решает, что это неправда, что горе лишило милую Мэйв доброты и света, которые всегда его восхищали. Он должен пойти в город, наплевав на беспокойства горожан, и отыскать ее. Поддержать, протянуть руку помощи. Ведь она всегда была ему верной опорой в трудные времена, даже когда он ни о чем не просил. Особенно когда не просил.
Добрая светлая Мэйв. Ее слова – ни что иное, как безумие горя.
Серлас думает об этом, когда укрывает спящую Клементину, и украдкой, пока не видит Несса, целует в лоб. Теплый, нежный. Маленькая девочка, какой бы беспокойной она ни была, несет радость и свет. Клементина, дочь колдуна.
Несса зовет ее Клеменс и снова поет свои песни. Те льются реками и ручьями, тихо сбегают через открытые окна во двор и тонут в водах океана, чтобы вместе с течением унестись вдаль, за горизонт, и осесть в мыслях случайного странника смутными мелодиями.
Клеменс, дочь Нессы, дарит счастье. Серлас верит в это.
Только вера не спасает его от нагрянувшей беды. Едва последняя свеча гаснет в его руках, едва он переступает порог спальни Нессы, чтобы присоединиться к ее недолгому сну, в их двери стучат.
Громко, требовательно, так что дрожат и стены, и пол.
Тревоги и страхи вмиг возвращаются. Серлас мчится через весь дом, чтобы открыть страшным гостям.
На пороге стоят Конноли – пугающий Дугал и его младший брат Киеран. Они возвышаются над худым Серласом черными тенями, мрачно смотрят на него сверху вниз и тяжело дышат.
– Отойди, иноземец, – грохочет Дугал. Один его голос способен пригвоздить к земле, и Серлас не двигается с места.
– Что вам нужно в такой поздний час?
Он бы хотел, чтобы и его голос был таким же грубым и жестким, но, увы, он может только шептать.
Если они пришли за ним, ему придется бежать из города.
Дугал сдвигает его к стене, будто Серлас – пушинка. За его спиной в лунном свете виднеются худые плечи Мэйв.
– Мы пришли за ведьмой, чужак, – рычит Дугал. – Отойди в сторону.
X. Каменный оскал и костер на площади
Серлас успевает метнуться в спальню, но его хватают за ворот рубахи и оттаскивают назад. Это рука Киерана, такая же огромная, как и у брата.
– Нет, вы не посмеете! – давится криком Серлас. – Несса!
Дугал с факелом в руках идет дальше, на стенах пляшет его чудовищная темная тень. Слышится короткий вскрик, следом – плач Клементины.
– Несса! – Серлас рвется из крепкой хватки Киерана. Тот разворачивает его лицом к себе и коротко, точно бьет в грудь. Воздух со свистом выходит из его легких, Серлас сгибается, взгляд утыкается в сапоги на ногах ирландца.
На носках у него – пыль и сухие травинки, а еще остатки мха из лесной чащи.
– Тебе бы сидеть в углу и тихо скулить, пес, – рычит над ним Киеран. Серлас никогда не сталкивался с ним раньше, не говорил – только видел в городе рядом с братом или отцом. Отчего младший Конноли так зол на него? Или вся их семья считает Серласа врагом?
