– Меньше, но не прошло, – Эллен вытащила свои руки из Диминых, – не трогай лучше…
– Да конечно! – Он закатил глаза и крепко прижал ее к себе. – Буду трогать, сколько захочу и где захочу!
Он опустил руки ниже, но Эллен дернула их обратно. Она оглянулась, чтобы убедиться, что никто этого не видел. Дима рассмеялся.
– Обожаю, когда ты краснеешь. Такая милая, наивная, скромная, а иногда такая горячая и опасная. – Он склонился и нежно поцеловал ее.
– Прошло, – не открывая глаз, пролепетала Эллен.
– Так я и думал, – самодовольно ответил Дима. – Идем, нас ждут.
* * *
Собрание устроили в зале, где проходила вечеринка. Только сейчас помещение не сверкало огнями, а выглядело таким же невзрачным, как большинство коридоров и комнат в здании. На кирпичных стенах выплясывали силуэты людей, напоминая о былом веселье. У барной стойки покоились радужные булыжники.
Дима с Эллен прошли в центр, где по кругу расставили стулья. Алекс бросил недовольный взгляд на Диму, когда тот показательно подвинул свой стул ближе к Эллен. Как дети малые! Поведение Алекса возмущало не меньше. Его просто распирало от злости, и он не собирался это скрывать.
«Да что это с ним?!» – возмутилась Эллен, поймав очередной косой взгляд друга.
Ребята ждали, пока взрослые решат вопросы. Тимур с Алисой держались за руки и тихо о чем-то спорили. Полусонный Олег потирал глаза, беспрестанно зевая. Денис наблюдал за спором Риты, Георгия Марковича и Роберта. Максим, нервничая, поглядывал на задумчивую Машу, которую окружили родители. Нелли со скучающим видом любовалась маникюром.
Эллен переживала, слушая, как Рита и Георгий Маркович пытаются доказать Роберту, что он неправ, поддерживая мальчишек. Тот стоял на своем, ссылаясь на их возраст и способность обдуманно принимать решения.
– Георгий Маркович! – голос Вики разлетелся по помещению. Девушка выглядывала из-за двери. – А можно и мне?
– И ты туда же?
– Мне скоро восемнадцать! – Она шагнула в зал, излучая уверенность.
– Вик, позавчера ты была не готова. Вряд ли что-то изменилось, – возразила Рита.
– Но осталось чуть-чуть. Я тоже хочу помочь, – не унималась девушка.
Рита с нервным смешком опустила голову.
– Хорошо, проходи, – сдался Георгий Маркович. – Но если тесты покажут, что ты еще в фазе, даже не заикайся.
Довольная Вика прошла в круг. Алекс уступил ей место, так как свободных стульев не осталось. Сам встал позади, положил руки ей на плечи и бросил насмешливый взгляд на Диму. Тот пренебрежительно хмыкнул.
«Два идиота», – подумала Эллен, вздохнув.
– Итак, начнем, – сказал Георгий Маркович, оглядев сидящих по кругу людей. – Во-первых, еще раз повторю: мы против вашей затеи. Мы – это большинство взрослых, способных здраво мыслить и смотреть на вещи реально.
– Пап, давай без иронии, – скривился Алекс, – здесь все взрослые, кроме Эллен, конечно.
Эллен возмущенно посмотрела на него.
– Да, кстати, что она здесь делает? Ей же только шестнадцать, – фыркнула Нелли.
– Нелли, не начинай, – грозно одернул ее Георгий Маркович. – Она здесь, потому что наши герои решили начать революцию, как они это называют, с поездки к ее отцу.
Нелли покосилась на Эллен и, скорчив недовольную гримасу, отвернулась.
Глава Дома продолжил:
– Итак, я хочу знать: кто собирается в этом участвовать, кого мы должны отправить к обученным головорезам поймать пулю в лоб?
– Черт! Я же просил без этого. Мы уже не дети, когда вы поймете? В нашем возрасте парней на войну отправляют, – вспылил Алекс.
В спор вмешался отец Марии:
– Так вам в войнушки поиграть захотелось?! Я вас всех могу на месяцок в армию пристроить, чтобы жизнь медом не казалась.
– Жень, парни правы. Только один выезд из двадцати заканчивается нашей победой, потому что ребята не готовы встретить элитовцев лицом к лицу. Может, и в армию на месяцок отправим, пусть пострелять поучатся, – вступился за них Роберт.
– Ты соображаешь, что говоришь?! А потом что? Вручишь им пистолетики и отпустишь убивать? Чем мы тогда будем отличаться от «Элиты»?! – взорвалась Рита.
– Так, ладно, прекратите, – сказал Георгий Маркович. – Мы больше часа мусолим эту тему, а к соглашению не приходим. Тем более что они ясно дали понять, что сделают это даже без нашего разрешения. Я хочу, чтобы каждый сенсер самостоятельно огласил свое решение: участвует он в заговоре или нет. Алиса, ты единственная слышащая, начнем с тебя.
– Она не участвует! – ответил Тимур за девушку.
– Я сказал «самостоятельно», – спокойно произнес Георгий Маркович, но было видно, что его терпение на пределе.
– Она не участвует, – повторил Тимур.
– Одного я тебя никуда не отпущу, – возразила Алиса, но он посмотрел на девушку таким взглядом, что даже Эллен захотелось провалиться сквозь землю.
– Отлично, – выдохнул Георгий Маркович. – Я рад, Тимур, что хоть на это ты смотришь здраво. Вика, твой ответ мы поняли. – Девушка кивнула. – Маша?
– Ну, хорошо, что я сегодня тут, – начал Евгений Михайлович, улыбнувшись дочери, – поэтому могу самостоятельно не позволить ей в этом участвовать.
На что Максим незамедлительно отреагировал:
– Я бы в любом случае не допустил этого.
Все в зале мгновенно притихли. Маша с ужасом взглянула на него.
– И что это должно значить? – недоумевающе поинтересовался ее отец.
– Мы с Машей встречаемся.
– Макс! – взвизгнула девушка.
– Я люблю ее и никогда не подверг бы опасности, – уверенно закончил он.
Евгений Михайлович выругался, а потом сурово посмотрел на дочь.
– Живо, – он указал на дверь, – собирай свои вещи!
– Жень, не горячись. – Лидия сконфуженно оглядела собравшихся. – Потом об этом поговорим. Сейчас не время.
– Пусть идет собирать вещи, а разговаривать будем дома. Я ее оставил ее здесь, чтобы она провела последние месяцы с друзьями, а не шашни крутила! – Мужчина с презрением взглянул на Максима, который, казалось, уже пожалел о признании. – Георгий, мы еще нужны? Мою позицию ты знаешь, а если нужна помощь – без проблем.
– Нет, разберемся. Идите, конечно.
Сердце болело за Машу и Максима, ведь отец девушки был настроен решительно. Когда они вышли, парень, никого не стесняясь, выругался. Склонив голову, он запустил пальцы в белокурые кудряшки.
– Максим, жить будешь? – окликнул Роберт.
– Будет, если киллера по его душу не наймут, – встрял Дима.
Все в зале сдержанно захихикали, и Макс улыбнулся.
