Он сидел, совершенно потрясенный, и смотрел на меня таким взглядом, что мне даже стало его на секунду жаль.
– Ладно, – наконец изрек он, поразив меня спокойствием и миролюбием. – В общем, Морковка, если твоего другана выпустили, значит, проблема осталась нерешенной… Поэтому мы вам заплатим бабки, если вы найдете того, кто замочил Тарантула. Поняла? Только найдите эту паскуду…
Надо же… Я с интересом смотрела на него. Первый раз за мое долгое путешествие по закоулкам таинственной судьбы Тарантула мне встретился человек, который к нему хорошо относился. Или это был просто праведный гнев? Он смотрел мне в глаза, и я вдруг поняла, что ему очень плохо оттого, что Тарантула в этом мире больше нет.
– А, – махнул он рукой, – тебе этого не понять, Морковка! Ты плаваешь в своих облачках и придумываешь сказочки про неземные чувства! Как этот глупый тролль, который не поймешь чего ищет…
Он взглядом показал на экран.
– Он трольчат ищет, – пояснила я.
– Это его проблемы. А вы с Ларьком постарайтесь найти этого дуболома, который порешил Тарантула…
С этими словами он как-то странно всхлипнул. Мне даже показалось, что я наконец-то увижу, что такое «скупая мужская слеза». Во всяком случае, я с огромным интересом воззрилась на Кайзера. Но он только ухмыльнулся и махнул на прощание рукой, сказав загадочно:
– И запомни, Морковка… За мной не задержится плата. И в том, и в другом случае.
Когда дверь за ним закрылась, я выдохнула вместе с воздухом все неприятные эмоции.
И почему у меня возникло ощущение, что мне только что угрожали?
* * *
«Поплавать в своих облачках» мне опять не дали. На этот раз в дверь тактично позвонили и, когда я ее открыла, меня не сшибли, подобно разбушевавшемуся урагану.
На пороге стоял скромный молодой человек, который уже приготовился сделать шаг внутрь, но при виде меня почему-то растерялся и, стыдливо потупившись, спросил, на месте ли господин Лариков.
– Нет, – ответила я. – Господина Ларикова сейчас нет на месте. Могу ли я быть вам полезна?
Он окинул меня оценивающим взглядом и, немножко поколебавшись, сообщил, что зайдет попозже. Меня это немного обидело.
Поэтому я пожала плечами, сказав: «Как вам будет угодно-с», и уже собралась вернуться в свою «юдоль», как вдруг он спросил:
– А вы – секретарь?
– Вроде того.
– Тогда, может быть, вы передадите ему, что наш уговор больше не имеет силы?
– Уговор насчет чего? – спросила я.
– Он поймет. Скажите, что приходил друг Александра Кретова.
О, какой сегодня у меня улов на друзей Тарантула!
– Ах, вот оно что… То есть вы больше не хотите, чтобы мы работали? Вам надо вернуть деньги?
– Нет-нет, – запротестовал робкий молодой человек. – Деньги возвращать не надо. Господин Лариков потратил некоторые усилия, а любое усилие должно быть оплачено.
Ах, в какой же восторг я пришла от этой фразы! «Любое усилие должно быть оплачено!» Просто перл… Надо вывесить это прямо перед лариковским носом – в виде красочного плаката.
После этого «друг Александра Кретова» покинул меня, оставив в одиночестве. Я собралась опять им понаслаждаться, но не тут-то было.
На этот раз дверь открылась сама, и на пороге возникла длинная фигура моего шефа.
– Ну? Как дела? – поинтересовался он, доставая из холодильника огромную бутыль пепси-колы. – Тебя тут не замучили?
– Ты провидец, – вздохнула я. – Сначала меня мучил Кайзер. Он настаивал, чтобы мы с тобой срочно отыскали Тарантулова убийцу, и обещал заплатить.
– Ладно, – кивнул Лариков. – Очень люблю, когда на одно дело образуется два клиента.
– Один, – огорчила я его. – Второй, увы, слетел. Потому как подослал своего представителя, дабы тот сообщил, что они более в наших услугах не нуждаются. Впрочем, они сказали, что задаток мы можем оставить себе как плату за наши «усилия».
– Так, – протянул Ларчик. – Жизнь, надо отдать ей должное, становится все интереснее и интереснее. А почему они так решили?
– Откуда мне знать? Я не специалист по психологии преступников, – сообщила я. – Многое в их поступках для меня является такой же тайной, как строение, например, кузнечиков. Так же непонятно и загадочно.
– Почему кузнечиков? – удивленно вскинул на меня глаза Ларчик.
– Потому что они такие маленькие и прыгучие. Как будто внутри у них пружинка. А в принципе, я и сама не знаю почему. Просто непонятно, и все.
Лариков перешел к делу:
– Сашенька, солнышко, мне ужасно нужен твой Пенс. Сейчас объясню почему. Дело в том, что Пенс стоял как раз с той стороны, где было неплохо видно, что происходит рядом с Тарантулом. Это во-первых. А во-вторых – судя по показаниям, выстрел раздался именно с той стороны, где он находился. Смотри…
Он быстренько изобразил на листочке почти абстрактную картину, где в центре поместил существо странного и, я бы сказала, отталкивающего вида – с большими ушами и огромным ртом. Туловище напоминало у этого несчастного огурец, из которого росли две палочки.
– Это кто? – ткнула я пальцем в урода.
– Тарантул, – сообщил Лариков, откинувшись, с довольным прищуром разглядывая очевидное доказательство наличия в нем таланта портретиста.
– А-а, – протянула я, пытаясь понять, почему он не подался в художники-абстракционисты.
Далее он волнообразно провел карандашом несколько раз вокруг сего образца-гомункулуса и пояснил:
– Это толпа почитателей.
«Толпа почитателей» показалась мне несколько смазанной и неперсонифицированной, но я промолчала, прекрасно понимая, что творец есть творец, ему лучше видно.
В углу Лариков нарисовал закорючку, уж совершенно мне ничего не говорящую.
– Это солнце? – робко спросила я.
– Ты что? – развернулся он, вытаращившись на меня с праведным возмущением. – Это револьвер! Отсюда раздался выстрел. А вот тут… (он нарисовал человечка с длинными руками и огромным носом, явно падающего под тяжестью оного) стоял твой Пенс.
– То есть – вот это Пенс? – уточнила я.
– Ну да…
Я кивнула. При этом мне в голову пришла мысль выудить этот рисунок у моего босса, дабы предоставить Пенсу возможность полюбоваться своим портретом, но я подумала, что у бедняги и так было чересчур много потрясений и, возможно, именно это может стать последней каплей – и тогда Пенсу уж точно не миновать психдиспансера или чего похуже.
– В общем, вся эта галиматья вокруг него состоялась по причине того, что твой друг торчал как раз по линии огня…
– Ну и что? Ты считаешь, что один и тот же человек палил в Тарантула и возле гостиницы, и в больнице?
