– Пенс!
Он уже был на пороге и озирался, щурясь от света.
– Что?
– Надо довезти этого парня до Ларчика!
– У меня же машина, – робко заметил Воронов.
Тут уж я не стерпела. У меня и так настроение было паршивое и ужасно хотелось реветь, а он еще начал тут как ни в чем не бывало предлагать свою машину!
– Ах, вы столь любезны! Предлагаете машину! Не пора ли мне умереть от благодарности?
Он вытаращился на меня в полном недоумении.
– Какого черта вы играли в партизана? – поинтересовалась я. – Вы что, соображаете плохо? Вы же влипнуть могли по самые уши – и вылезти не смогли бы, так и остались бы в этом дерьме! Что бы вы тут делали, не обрати я внимания на этого Потоцкого? Я вообще сейчас могла бы сидеть дома, попивая кофе и читая Вийона в подлиннике! Вам было так трудно сообщить нам свою степень родства с Потоцким?
– Са-шень-ка! – воззвал ко мне Воронов, сложив руки, как перед алтарем.
– Да пошли вы! – кричала я. – Сашенька… Вы представляете, что из-за вас я могла бы выстрелить в человека?! Я бы его нечаянно убила, и что тогда?! Да вас за это Лариков пришибет, и правильно сделает, между прочим!
– Господи, Сашенька, да чем бы вы его убили? Газовым пистолетиком? У него-то, в отличие от вас, была отнюдь не такая безвредная игрушка…
Он достал из кармана Володиной куртки старинный револьвер.
– Наследство от Михаила Андреевича, – грустно усмехнулся он. – Знал бы он, как начнет распоряжаться им один из его потомков… Вы когда-нибудь слышали про вырождение рода, Сашенька? Взгляните на этого парнишку – и поймете, что это такое. Один из последних Потоцких-Карниловых. Господи, до чего жаль бедную Антонину Ивановну!
– Неужели он ее сам убил? – в ужасе посмотрела я на него.
– Нет, – покачал головой Воронов. – Бедная старушка просто попала под машину. Трагическая случайность, всего лишь. А потом появился Солнцев. Он был нанят Татьяной. Пытался выяснить что-то обо мне… В голове Володи он почему-то прочно связался со смертью. Наверное, из-за тонущего «Титаника», на котором погибают люди. Помните эту историю? Сначала он боялся, а потом странным образом идея смерти его захватила. И он решил попробовать смерть на вкус. Пришел к Татьяне Дорофеевой и выстрелил. Понимаете, Саша, ведь ему действительно не очень-то было нужно это наследство! Просто предлог. И вся эта дурацкая игра в покушения на его жизнь… Он ведь все это просто придумывал! И как убедительно… Я долго верил ему, всерьез опасаясь за его жизнь!
Он грустно усмехнулся и махнул рукой.
– Я только хотел узнать что-то о своем дедушке. Бабушка не могла простить ему измены, но я его понял. Он испытал большую любовь – разве что-то имеет большее значение? Было бы куда интереснее прочесть ее дневник, но, судя по рассказам Володи, его пропил приятель. А жаль…
– Да у меня ее дневник, – сказала я. – Так что радуйтесь. Только сначала его дочитаю я…
На полу слабо шевельнулся Володя. Он поднял на нас глаза и тихонько спросил:
– Где я?
Потом он все вспомнил и спросил нас:
– Меня теперь расстреляют, да?
Я уже приготовилась процитировать ему: «Увы, ждет смерть злодея… И сколько весит этот зад – узнает эта шея», но что-то в его глазах заставило меня остановиться.
И в груди шевельнулась жалость к этому потомку славного рода. Несмотря на тень Татьяны Дорофеевой.
* * *
Мы благополучно добрались до Тарасова – Володя и я в машине Воронова, а Пенс на своем байке.
Ларчик открыл дверь, перепуганный и удивленный.
– Что… – начал он с порога читать мне нотацию.
Я поморщилась. Нет, похоже, меня сюда взяли в качестве «девочки для битья»!
– Ничего, – безмятежно улыбнулась я. – Вернулись с вечерней прогулки… Здорово прогуляться под дождем ночью!
С этими словами я попробовала пройти в кухню, но Лариков задал очередной идиотский вопрос:
– А почему он связан детскими прыгалками?
Воронов рассмеялся. Конечно, теперь, когда я спасла его дурацкую, никчемную жизнь, можно и повеселиться!
– А он не хотел принимать участие в нашей прогулке. Знаешь, Лариков, чего я больше всего не люблю?
Он взглянул на меня с плохо скрытым раздражением.
– Работать, – брякнул этот нахал.
– Нет, работать я, конечно, тоже не люблю, но куда больше я не люблю, когда в людях отсутствует романтика!
Справедливо рассудив, что все, что могла, я уже сказала, остальное пусть рассказывает Воронов, я кивнула Пенсу, и мы прошли на кухню, где в полном молчании наслаждались кофе и теплым уютом.
* * *
Когда я зашла в комнату, Володя сидел, уставясь в одну точку.
– Почему вы убили Татьяну Дорофееву, Володя? – бестактно интересовался у него Лариков.
Бедный Володя вскинул на него удивленные глаза. Мне даже показалось, что сейчас он спросит, кто такая Татьяна Дорофеева, и будет вполне искренен, потому что он и вправду это, кажется, забыл.
Но Володя решил, что удивлять так удивлять, и ответил совершенно потрясающе:
– Она не хотела, чтобы у меня был брат. Я ее не любил. И она не любила мою бабушку.
Не знаю, как Ларчик, но я почувствовала себя бесконечно уставшей.
– А Солнцев? Он тоже вам мешал воссоединиться с братом?
– Какой еще Солнцев?
Я положила перед Ларчиком свой «уоки».
– Что это? – недоуменно посмотрел он на меня.
– Чистосердечное признание. Правда, подслушанное, – сказала я.
Ларчик попытался вслушаться в тихое хрюканье и поморщился.
– Принеси магнитофон, – попросил он. – Может, я тогда что-то разберу?
Я принесла. Сквозь капли дождя, которые почему-то получились почти идеально, нам удалось услышать голос:
– Может быть, ты станешь меня шантажировать, как твой напарник Солнцев? Так я сразу понял, что его купила моя дорогая тетушка! Поэтому ты рискуешь закончить свою жизнь, как он! Размозжу тебе голову, будешь знать…
Я посмотрела на Володю. Он сидел, беззвучно шевеля губами. Как же он должен сейчас меня ненавидеть, почему-то подумала я.
– Что вы искали в моем офисе? – не унимался Лариков.
– Где? – не понял Володя.
Я не удержалась от тихого смешка.
– Ну, здесь, – обвел глазами Ларчик свою халупу.
– А-а… Это офис? – продолжал недоумевать Володя.
– Неважно, – стыдливо покраснел Ларчик. – Что вы тут искали?
– Завещание бабушки. Где-то ведь оно должно быть. Я должен был его уничтожить, чтобы все досталось только нам с Никитой…
