Вот здесь, признаюсь, мне стало плохо. Я вспомнила первую встречу с Эдом. Как он распалялся, как твердил, что сделал все от него зависящее, только бы найти убийцу – Жреца Смерти! Боже мой! Ведь то же самое говорил мне Эд! Практически слово в слово! Неужели такое бывает? Они что, все сговорились, что ли?
Я ощутила приступ тоски. Мне еще не верилось, что можно точь-в-точь отыграть рассказ. Прямо спектакль какой-то! Да ну нет же, не может этого быть! Это ведь так глупо. Так не бывает. Я вздохнула и принялась читать дальше.
Господи, оказывается, что стрелу использовали наоборот… Оказывается, не стреляли, а кололи… Мама родная, и кто? Секретарь?!
Я дочитала рассказ и откинула книгу, тупо уставившись в стену перед собой. Я не верила. Нет, конечно, нет, это слишком похоже, это не может быть правдой. От того, что я прочитала рассказ, показавшийся мне первоисточником подлинной истории, мое смятение только усилилось. Действительно, все выглядело, как спектакль. Инсценировка классика. Мне казалось, что я случайно стала участницей какого-то кошмарного розыгрыша. Нет, так не бывает. Так не может быть!
И все вдруг стало казаться нереальным – и труп, и свидетели, и пластина, и дом, и даже я сама. Но ведь труп я видела своими глазами! Видела, как медики поставили диагноз, как увезли потом тело, как… О, мама родная! Я, наверное, сошла с ума?!
Не знаю точно, сколько прошло времени с тех пор, как я пришла домой. За окном уже начинало темнеть, а я все еще сидела и все так же растерянно и тупо созерцала стену перед собой. У меня ум буквально заходил за разум, я все так же ничего не могла понять. Только, пожалуй, сильнее прочих была одна мысль: меня обманули. Но вот в чем именно заключался обман, я бы не смогла сказать.
Что же делать? Я должна что-то предпринять, если хотела сохранить остатки своего разума – над ним, кажется, нависла серьезная угроза. Может быть, кому-то приходилось так же тяжело в жизни, может, у кого-то были сомнения в собственном душевном здоровье?
Я была раздавлена, мне казалось, что мир обрушился на меня, что наступил конец света – мировой хаос. Но и в этом хаосе я все так же отчетливо видела залитую солнцем комнату и распростертое на полу тело женщины с ужасной, торчащей из шеи стрелой, и лужу крови на полу, окружающую женскую голову словно нимб.
Я слышала взволнованные объяснения Эда, твердящего мне о том, что он принял все меры, чтобы сохранить жизнь своей хозяйки. Я вспоминала ее завещание, в котором она ясно давала понять, что никаких расследований в случае ее смерти проводить не надо, доверяя только своему частному сыщику. Я видела растерянные, но полные решимости лица ее родных, упрямо повторяющих, что не хотят никаких расследований, что полностью доверяют мнению Марианны и мистеру Скорту. Видела самого сыщика, и мне казалось, что уж кто-кто, а он-то ничего не делает. А затем – суровые лица следователей, ничего не понимающих, но все равно не желающих отступать. Они-то решили, что расследование будет проводиться все равно.
Я думала о пропавшем из дома соседа арбалете, который так и не нашли, о дельтапланеристах, о самом соседе, о том странном его заграничном приятеле, что исчез так же неожиданно, как и появился. Я думала о прогуливающемся по склону этнографе – почему он оказался там?
Я, наконец, думала о рассказе Честертона. И главное – что же случилось на самом деле? Был ли в самом деле Жрец Смерти? Кто он, если он был и есть? Чего добивался? Почему Марианна завещала пластину какому-то старику в Америке?
Множество вопросов теснилось в моей бедной голове, и ни на один из них я не находила ответа.
Постепенно в сознании моем наступили просветы, я начала что-то соображать. Если предположить, что события развивались по сценарию, написанному Честертоном, то главным злодеем в этой истории выходил секретарь. А если это так, то логично было бы спросить – а сам-то он об этом догадывается? Или же его просто подставили? Или все-таки он и есть убийца? Следователи все еще держали нас всех на крючке. Так что же Эд? Кто он – жертва или злодей?
Судя по тому впечатлению, что сложилось у меня после общения с секретарем Марианны, он не походил на злодея. Но что значат впечатления в таком деле? Все детективы, как один, учат нас тому, что самые злодейские злодеи как раз скрываются под маской примерных граждан, этаких душек… Над этим следовало поразмыслить.
Хотя, с другой стороны, если он убийца – я даже содрогнулась при этой мысли, – то не мог же он не знать, если уж так точно воспроизвел рассказ, что подозрение падет на него? Правда, до сих пор его подозревали не больше, чем нас всех. Что дальше? Я задумалась. Так, ну а если он, то сам себя все равно подвел под монастырь, что ли? Как Бурханкин? Что они, сговорились?
Однако я ведь почти уверена, что Эд чего-то недоговаривает. Значит, логично предположить, что именно это и утаивает. Это – и есть преступление. Он последний видел Марианну, он мог, как в рассказе, воткнуть ей стрелу в горло, когда вошел с ней в комнату, чтобы помочь достать пластину. Но почему не было шума борьбы? Неужели она безропотно дала себя заколоть? Нет, я понимаю, стрела может настичь цель неожиданно, если выстрелить ею, но можно ли рассчитывать на эффект неожиданности, если использовать стрелу как кинжал? Я попробовала себе это представить.
Вот Марианна и Эд заходят в комнату, он достает пластину из сейфа, кладет ее на подставку, покрытую темной тканью, она становится перед пластиной – дальше? Он выхватывает стрелу из-под пиджака… Нет, на нем в тот день был серый пуловер, я это помню. Значит, он выхватывает стрелу из-под пуловера и окликает ее. Она поворачивается – и принимает стрелу в шею?.. Так, выходит? Сила удара, с которой стрела вошла в тело, как сказали эксперты, была приличная, если наконечник вышел с другой стороны. Он проткнул ее насквозь. Тренировался, что ли?
Мне опять стало дурно. Если так, то вполне можно объяснить и то, что видел в окне Марианны Сергей Бурханкин. Конечно, все могло произойти именно так, но зачем Эду убивать ее? Ах да, папа. Несчастный разоренный папа Эда, который умер от разрыва сердца. Он мог заподозрить, что в его смерти виновна Марианна. Она что, как этот свихнувшийся миллионер из честертоновского рассказа?
Что же делать? Как собрать воедино осколки мозаики? И вообще, верны ли мои предположения? Или я взяла ложный след и все это – совпадение и не более, а убийцу нужно искать в другом месте? Этого не узнаешь, пока…
Я взяла телефонный аппарат в руки. Да, пока не встретишься с Эдом. Это был единственно верный ответ. Мне нужно было встретиться с ним. Посмотреть в его глаза и поговорить. Тогда я смогу сделать собственный вывод. Я набрала номер Эда. Конечно, все еще волновалась, была растеряна, но тревога постепенно улеглась. Кажется, в моей голове что-то начало проясняться.
После третьего гудка мне ответили:
– Да, – сказал Эд. Его голос был совершенно спокоен, и я отчего-то тоже сразу же успокоилась.
– Привет, – сказала я, сглотнув. Мой голос не дрожал, и вообще все вокруг вдруг словно прояснилось. Туман рассеялся. Я снова знала, что надо делать. – Привет, это Ирина.
