Любовь, любовь… Я усмехнулась. А разве она побеждает только в романах и фильмах? Нет, вот передо мной пример из самой что ни на есть настоящей жизни. Странно все это. Я все еще не верила. Неужели все это действительно – правда?
Однако тут же начинались сомнения. А что же дальше? Я посмотрела на Эда, стараясь разглядеть в полумраке его лицо. Похоже, оно было бледным и задумчивым. Он тоже, похоже, думал о том, что теперь?
– Эд, – сказала я, чтобы нарушить тишину, чтобы выйти из этого гипнотического состояния, в которое мы невольно погрузились, мысленно созерцая картину преступлений, настоящих и вымышленных, – а что теперь?
– Что? – он словно бы очнулся от дум. – Что именно тебя интересует?
– Ну, что теперь? Ты не боишься, что я расскажу эту историю?
– Кому? – вкрадчиво спросил он. – Кто тебе поверит?
– Но ведь я все знаю, – мой голос зазвучал решимостью. – У меня есть вот это, – я взяла в руки блокнот. – Я могу это напечатать.
– И что? Разве тут есть что-то, что касается непосредственно убийства Марианны? Нет, – он покачал головой, – здесь только первая часть истории, и она касается Марианны, а ее, как ты знаешь, похоронили. Ее больше нет.
– Но ведь это не так! – возмутилась я.
– Не так? Подумай сама, кто поверит этим запискам? Это так, всего лишь мысли и чувства на тему. Догадки, которые никто не подтвердит. Это вполне может быть фантазией любого человека.
– То есть? Ты что же, хочешь сказать, что все это неправда? – я насторожилась.
– Правда, но только доказать это будет невозможно, – ответил он.
– Но ведь я сама видела ее живой! – не сдавалась я.
– Да, – согласился он, – а незадолго до этого ты сама видела ее мертвой. Разве не так?
Я насупилась, а потом снова ринулась в атаку:
– А труп? Если провести эксгумацию? Что ты тогда скажешь?
– Что? – усмехнулся он как-то снисходительно. – Эксгумация невозможна.
– Почему? – ахнула я.
– А ты разве не знаешь? Марианна просила в завещании, чтобы ее тело кремировали.
– Но ведь никакого тела не было! – воскликнула я, все более и более раздражаясь от того, что чувствовала – у меня и правда нет никаких шансов что-либо и кому-либо доказать.
– Нет, было. Тело было, и от него осталась горстка пепла.
– Но кто?..
– Не знаю, кажется, один из тех, кого вы называете бомжами.
Я опять замолчала. Что же, выходит, моя правда – никакая не правда, а истиной стала ложь.
– Но если бы я все рассказала следователям, ты что, думаешь, мне совсем бы никто не поверил? И потом, зачем вы подставили Бурханкина?
– Его никто не подставлял, – ответил Эд. – Вернее, его подставил американский приятель. Кстати, я уверен, что именно он и собирался покончить с Марианной. Поэтому-то и просил, чтобы Сергей умудрился спланировать как можно ближе к ее окну. И что именно его мы и опередили.
– Ничего не понимаю! – воскликнула я возмущенно. – Откуда ты знаешь обо всем этом?
– Это просто. Просто надо быть очень наблюдательным, как наш мистер Скорт. Это он все понял. Когда Скорт узнал из разговора с Сергеем, что у него гостит какой-то тип из Америки, он прозвонил по своим каналам и узнал, что ни в какой торговой фирме такой человек не значится, а потом, кое о чем порасспросив Сергея, он понял, кого именно нам следует опасаться. Если бы мы задержались всего на день, то запросто могли бы опоздать. Конечно, если он действительно собирался ее убить.
– Так ты думаешь, что он и правда хотел ее убить из арбалета?
– Этого я не знаю, если честно, но то, что он проводил разведку там, на горе, вместе с остальными, я не сомневаюсь.
– А стрела? А сам арбалет? Ведь теперь на подозрении невиновный!
– Успокойся и посмотри завтра газеты, а лучше – репортаж своего приятеля, того, что был у нас. Как его, Гурьев?
– А что такого в этом репортаже?
– Сама увидишь.
– Но подожди, я все-таки не понимаю! А что же милиция? Они ведь не оставят вас в покое!
– Когда-нибудь оставят. Это «убийство» вечно будет нераскрытым, если, конечно, ты не посодействуешь расследованию. Ты все еще хочешь это сделать?
Я уставилась в окно. Если бы меня не тревожила судьба Бурханкина, который оказался главным подозреваемым, я бы… Да я бы не стала никому и ничего рассказывать. Даже мужу. Зачем? Возможно, Эд и Марианна не совсем правы, но они хотят быть счастливыми, хотят шанса на счастье. Заслужили ли они его? И теми ли средствами решили добиться? Да кто я такая, в конце концов, чтоб спрашивать об этом! Возможно, они смогут быть счастливы, и дай-то бог!
– Нет, – ответила я, – я никому ничего не скажу. Я сама влезла в эту историю и добавила вам проблем.
– Нет, мы втянули тебя, – поправил меня Эд. – Но ты оказалась любопытнее, чем мы могли предположить. А вообще, ты – молодец, – улыбнулся он.
– Спасибо, – невесело улыбнулась я. – Так ты думаешь, что с Бурханкиным все образуется?
– Уверен, – откликнулся Эд. Потом посмотрел на часы и присвистнул: – Вот это да! Нам пора домой, время уже час ночи. Я схожу за парнями.
– Скажи, – обратилась я к нему, – а зачем вы вытащили меня сегодня? Зачем вообще рассказали обо всем?
– Ну, я подумал, – весело ответил он, – что ты не угомонишься, если не узнаешь всю правду. Тебе ведь именно это было нужно? Так? – Я вздохнула и кивнула в ответ.
– Но разве для этого нужно было тащить меня с собой? Ты ведь мог бы рассказать мне все сам, после. Когда она была бы уже в безопасности.
– И ты бы мне поверила, да? – ухмыльнулся он. – Ты представляешь, как это звучало бы? Тогда уж точно ты подняла бы на ноги всех, включая медиков и могильщиков, не так ли? – Я улыбнулась и снова кивнула. Пожалуй, он прав. – И потом, ты не поверила бы до конца, пока не увидела бы ее сама. Мол, все враки, от первого до последнего слова. Если ты и сейчас еще сомневаешься, то тогда…
– Ты прав, – откликнулась я. – Не поверила бы ни за что.
– Вот именно, – он пожал мне руку. – Ты хотела, чтобы все это кончилось. Теперь все кончилось.
Он вышел из машины и направился к зданию аэропорта. Я снова задумчиво посмотрела в окно. А куда же улетела сегодня она? Впрочем, какая разница, я и так слишком много узнала, не стоит искушать судьбу. Что ж, все связалось. Все картинки встали на места и составили целое полотно. Он был прав, сказав, что все это кончилось. Если бы еще над Бурханкиным не висело подозрение…
Вскоре вернулись мужчины, и я вышла из машины им навстречу.
– Думаю, будет лучше, если я поеду с Костей, – сказала я.
– Да, так будет лучше, – Эд улыбнулся мне открыто, по-мальчишески, и пожал руку. – Надеюсь, что мы еще увидимся. У нас ведь впереди интервью, или ты уже передумала делать передачу?
