Но я выжидала. Прежде всего я должна узнать, где она спрятала Алису.
– Где она? – спросила я.
В эту секунду зазвонил мой телефон. Я опустила руку в другой карман, нащупала его пальцем, отключила звонок. Достала телефон, под столом бросила взгляд на дисплей.
Хенрик.
Керстин спокойно поставила кофейник на стол. Не сводя с меня глаз, она протянула руку. Если я отвечу, мне уже не видать Алису. Я отдала ей телефон. Керстин взяла его, посмотрела на него, пока он звонил. Потом открыла дверцу печи, бросила телефон в огонь и закрыла ее.
– Это тебе больше не понадобится.
– Я спрашиваю еще раз, где она? – повторила я.
Керстин не отвечала. Взяв в руки керосиновую лампу, она вышла в прихожую и сделала жест ножом, призывая меня следовать за ней.
Мы прошли гостиную, где вся мебель была накрыта белыми простынями. Я вздрогнула, когда из печи донесся глухой удар – это взорвался аккумулятор моего телефона.
Солнце зашло, лишь несколько темно-красных полос еще держались на небе. За высокими окнами открывался потрясающий вид на море.
Мы остановились перед дверью в конце коридора. Меня охватил ужас при мысли, что я там увижу. Рука моя невольно крепче сжала камень в кармане. Керстин вставила ключ в замок и повернула его. Открыла дверь.
В одном углу виднелась мебель, составленная штабелем. В другом – ведро и рулон туалетной бумаги. Острый запах мочи. Матрас на полу, грязное одеяло.
Там лежала она.
Она не шевелилась. Неужели я опоздала?
– Что ты сделала? – закричала я. – Что ты сделала с ней?
Я сделала шаг вперед, но Керстин схватила меня за руку. Я попыталась высвободиться, чтобы достать камень. Впившись ногтями в мою кожу, Керстин крепко держала меня, заставляя стоять на месте. Она была сильная, ногти у нее были острые, как орлиные когти. Она подняла нож. Острие остановилось в нескольких сантиметрах от моей шеи.
– Теперь она принадлежит мне. Она моя.
Изабелла
В комнате стало еще темнее, чем прежде. Я вообще уже почти ничего не различала. И, несмотря на куртку и одеяло, тряслась от холода. Сюда не проникало тепло из кухни. Но лучше я буду здесь, чем в одной комнате с ней.
На похоронах отца она плакала. Как она могла, если на самом деле она его убила? Не знаю, что она за человек. Да и не человек даже… И не знаю, что она собирается сделать со мной.
Будь у меня силы, я пыталась бы сопротивляться. Бороться. Снова бежать. Но сил не было.
Если я скажу, что я ее дочь, она успокоится? Если я притворюсь, что принадлежу только ей и никому больше?
В темноте легко что-то может померещиться. Кажется, я слышала хор голосов. Сотни голосов, которые что-то нашептывали в темноте. Прошло немало времени, прежде чем я поняла, что это волны.
Потом мне почудилось, что подъехала машина. И еще я слышала лай собаки. Подумалось о Стелле – ведь она никогда не сдается. А вдруг это она приехала, чтобы забрать меня отсюда? Моя настоящая мама. Я сжалась комочком у стены, приложила ухо к обоям и прислушалась. Естественно, я услышала лишь собственное дыхание и биение сердца.
Как я разозлилась на себя! Какое разочарование. Такое типичное для меня занятие – предаваться мечтам, придумывать себе что-то, чтобы стало легче. Стелла понятия не имеет, где я. И она не появится здесь, чтобы спасти меня. Никто не появится. Даже Фредрик. Он никогда не найдет меня.
Я одна.
Подумав о Фредрике, я представила себе, какой могла бы быть моя дальнейшая жизнь. Я окружена замечательными людьми. Заканчиваю институт, становлюсь гражданским инженером, нахожу себе интересную и высокооплачиваемую работу. Выхожу замуж за свою большую любовь. Мы путешествуем вместе, чтобы посмотреть мир. Когда-то в будущем у нас появляются дети. Может быть, мальчик и девочка.
Ничего этого не будет.
Я одна, и никто не знает, где я.
Мои друзья волнуются, меня разыскивает полиция. Но время идет, а я по-прежнему бесследно пропавшая. Возможно, обо мне даже говорили в новостях. По телевизору, в газетах, в Интернете. Но никто никогда меня не найдет.
Я пропала. Пропала навсегда.
Полоса света под дверью. Похоже, я опять заснула.
И тут я услышала ее голос.
Отдаленно и слабо, но я услышала его. Стелла здесь. Она пришла, чтобы забрать меня отсюда. Не сдалась, продолжала меня разыскивать.
Но я слышала и мамин голос. Холодный и насмешливый. Слышала, что ярость вот-вот вырвется наружу.
Стелла спрашивала, что мама сделала со мной. Мама с триумфом в голосе отвечала, что я принадлежу ей.
Я откинула волосы с лица и подняла глаза. Керстин крепко держала Стеллу за руку. Ненавижу, когда она так делает. Когда ногти впиваются в кожу.
В руке у нее был нож. Тот самый нож, который она бросила в меня. Она отпустила Стеллу, подошла ко мне и подняла меня на ноги.
– Ты ранена? – встревоженно спросила Стелла.
– Это не моя кровь, это…
– Ты проснулась, моя девочка? – перебила ее Керстин. – Пойдем, нас ждут кофе с булочками.
Стелла сжала кулаки, словно ей хотелось кинуться на маму. Вот только Керстин мне не мама. Я больше ни за что не буду называть ее так.
Мне хотелось убедить Стеллу не действовать поспешно, предупредить ее, что Керстин невменяема и опаснее, чем кто-либо может предполагать.
Ты видишь, какие у нее безумные глаза?
Я пыталась дать понять это Стелле, пристально и без отрыва глядя на нее. И она поняла меня. Легкой улыбкой она показывает мне, что догадалась, что я хочу сказать.
Я оперлась о Керстин, пока мы шли по коридору. Скосив глаза, посмотрела на нож у нее в руке, но Керстин держала меня мертвой хваткой, которая стала жестче. Предупреждение.
Мы снова в кухне. Здесь стояло несколько керосиновых ламп, но света было мало. Снаружи над морем висела полная луна, словно начищенная серебряная монета. Стелла села за стол напротив меня. Керстин поставила перед нами чашки с кофе. Она тоже села, бдительно следя за каждым движением Стеллы.
Я не стала пить кофе. Слишком много времени прошло, прежде чем я догадалась, что она мне что-то подмешивает. Каждый раз, когда я пила или ела. Только бы Стелла не выпила этого кофе. Если она отхлебнет, нам не вырваться отсюда живыми.
Свою чашку я держала в руках. Когда Керстин на мгновение отворачивается за сахарницей, я постучала по ней указательным пальцем и сделала гримасу. Стелла посмотрела на собственную чашку и отставила ее от себя. Губы ее беззвучно спросили: «Ты в порядке?»
Я кивнула, но не смогла сдержать слез. Неуклюжим движением я вытерла щеки. Стелла протянула ко мне руку.
