– Свои, Веретено! – заорал Вадим, выбегая за калитку.
Я выскочила следом, но темень была такая, что видно было только под ногами, да и то с трудом. Но это-то нас как раз и выручило. Я услышала какой-то шлепок в конце улицы, где мы сворачивали на поперечную дорогу, шум, крик, потом какой-то нудный говор, и вскоре на дороге появились два силуэта, приближавшихся к дому. Когда они подошли ближе, я увидела, что это Вадик и Иван.
– Привет, – буркнул Иван, проходя мимо меня. – Чего здесь стоять-то? Пошли в дом.
В доме было тесновато, но уютно. От печки, находившейся в центре, шло какое-то доброе тепло. Стало так хорошо и почему-то вспомнилось детство, мама и Карасев, где я жила до шестнадцати лет.
Я чуть не рассмеялась, когда рассмотрела Ивана и Вадима. Оба были вымазаны в грязи по самые уши. Даже с головы свисали ошметки земли.
– Ну и видочек у вас! – Я подняла камеру и использовала ее по прямому назначению. – Будет что вспомнить.
– Высохнет, само отвалится, – философски заметил Трофимыч.
После того как эти двое привели себя в более-менее божеский вид, Ванька выложил все, что с ним произошло со вчерашнего дня. Все было так, как я и предполагала. Придя к Катерине, он позвонил. Удивившись, что Катька не открывает, ведь он договаривался о встрече заранее, он толкнул дверь и застыл от ужаса. Ванька сразу понял, чем это может для него обернуться, и, прикрыв дверь, стрелой вылетел на улицу. Забежал в подвальчик и, чтобы хоть как-то унять мандраж, на последние деньги взял сто граммов водки. И только тогда начал думать, что ему делать.
Как в трансе, он добрался до школы и, выложив все Трофимычу, пригорюнился. Тот, как мужик основательный и жизнью ученный, посоветовал ему на время схорониться у него в доме, который они с женой использовали под дачу и бывали там только в сезон. На том и порешили. Ванька, когда они добрались сюда, немного пришел в себя и попросил Трофимыча сообщить об убийстве в милицию. Что тот и сделал. Но там ему сказали, что опергруппа уже выехала.
– Правильно, – кивнула я, – это я ее вызвала. Наверное, мы с тобой разминулись на несколько минут. Она сама меня пригласила, говорит, для тебя есть что-то интересненькое. Ты не знаешь, где она была вчера до обеда?
– Не знаю, – Ванька отрицательно покачал головой. – Я сам ей с утра звонил, а застал почти к обеду.
– Понятно, – сказала я. – А не знаком тебе такой мужичок в тирольской шапочке, черной куртке и серых брюках?
– Нет, – снова замотал головой Иван, – хотя, постой, – глаза его забегали, брови сдвинулись на переносице. – Точно такой попался мне на лестнице, когда я поднимался вчера к Катерине… Мне еще показалось, что дверь на ее этаже хлопнула…
– Между прочим, – заметила я, – этот субъект ищет тебя.
– Меня? – удивился Иван. – Но я его не знаю. Зрительная память у меня хорошая, я точно помню, что никогда его раньше не встречал.
– Похоже, это он убил Катерину, – произнесла я.
– А зачем ему я? – насторожился Иван.
– Ну как же ты не понимаешь, – вмешался Гончар. – Ты же видел его. Он-то смекнул, что ты его засек и сможешь опознать. Может быть, он даже проследил, как ты открывал дверь в квартиру Катерины.
– И он… – начало доходить до Веретенникова, – проследил меня до бара.
– Да, – сказал Вадим, – только вот потом что-то не сходится. Если он проследил тебя до бара, зачем ему выспрашивать о тебе у барменши?
– Зачем? – задумался Веретенников, а потом хлопнул себя ладонью по лбу. – Затем, что он потерял меня.
– Как потерял? – теперь уже удивился Вадим.
– Я как из бара вышел, начал в себя немного приходить. Вижу, троллейбус в сторону Крытого отходит. Ну, я рванул и в самый последний момент на подножку впрыгнул, – объяснил Иван, – вот он и отстал от меня. Только все равно непонятно, зачем я ему?
– Дурень, – Вадим постучал костяшками пальцев по лбу, – чтобы избавиться от свидетеля.
– Ох ты, черт, – присвистнул Веретенников. – Значит, он меня хочет убить?
– Дошло наконец, – вздохнул Вадим.
– Слушайте, ребята, – я приняла загадочный вид, – если этот тип ищет Ивана, то не надо ему мешать его найти.
– Почему это? – испуганно и возмущенно возопил Веретенников.
– Чтобы взять его с поличным, – сказала я, – когда он будет тебя убивать.
– Да ты что, – заорал Иван, – спятила, что ли?
– Ну, Ваня, – я погладила его по руке, – мы не дадим ему тебя убить. Мы устроим все так, что он будет думать, что ты в доме один. Он придет тебя убивать, а в это время мы будем снимать его на камеру. Тогда он ни за что не отвертится.
– Мне надо подумать, – сказал Иван.
– Думай, Ваня, – сказала я, – только думай быстрее.
– Ладно, – сказал Иван, – предположим, я согласен, что дальше? Как ты ему сообщишь, что я здесь? Ты же даже не знаешь, кто он такой и где его искать.
– А мне и не нужно этого знать, – сказала я, доставая сигарету, – он сам тебя найдет.
– Ну и как же он меня найдет?
– Он же ищет тебя? – намекнула я.
– Ну, ищет, – нетерпеливо согласился Веретенников.
– Ну вот, рано или поздно он узнает, где ты живешь, где работаешь, и выйдет на Трофимыча.
– Как это он узнает? – возразил Иван.
– Ты же в «Элси» не первый раз вчера был…
– Не первый, – согласился Иван.
– Там тебя знают. Найдет он твоих приятелей, они и скажут ему, где ты работаешь, понял?
– Понял, – сказал Иван и посмотрел на Трофимыча. – Придется тебе, Трофимыч, немного стукачом поработать. Объяснишь этому охотнику, где я обитаю.
– Это можно, – согласился Трофимыч, почесав в затылке.
– Ну, прямо детектив, – восторженно повторил Вадим свою реплику, произнесенную им часом раньше.
– Это тебе не хухры-мухры, – наставительно сказал Трофимыч, – чуть чего зазеваешься – поминай как звали. Ответственность требуется и точный расчет.
– А правда, – задумчиво посмотрел на меня Ванька, – что, если с камерой что-нибудь случится или вы просто нерасторопными окажетесь? Пока будете туда-сюда крутиться, он меня и грохнет?
В его голосе засквозила тревога.
– Да не думай ты об этом, – с беспечной интонацией сказал Вадим, – этак ведь можно тени своей испугаться и все дело провалить.
– Легко тебе рассуждать, убивать-то не тебя придут, – обиженно произнес Ванька, – умирать-то никому неохота. Посмотрел бы я на тебя, если бы к тебе этот маньяк заявился.
– Никто не спорит, что дело рискованное, но ведь и благородное, – вмешалась я, – а я уж постараюсь сделать так, чтобы все возможные неблагоприятные последствия…
