Лодка мчалась все дальше в море, и с каждой минутой становилось все яснее, что ответы на эти вопросы остались там, в замке, который мне теперь никогда не найти самой. Ведь в аржабле я была занята разговором и за направлением полета не следила, а потом не удосужилась хоть на миг надеть шкуру, которая может точно определить, где находится любой из дубов.
И если предположить, что меня разыграли как по нотам, специально отправив куда подальше, то операция ожидается далеко не безопасная. Но я ведь и не рвалась в герои и спасатели, достаточно было сказать мне, что сегодня в бой идут одни старики.
Значит, дело не только во мне? Или вовсе не во мне?
И тогда, выходит, я в этой каверзной интриге – всего лишь приманка? А кто же тогда дичь?
Словно в ответ на этот вопрос, за спиной засуетились, зашуршали сухой травкой мураши, и я оглянулась проверить, в чем дело. И зависла на несколько мгновений, взирая на догоняющую нас волну, несущую распластавшегося на гребне пассажира. Опознать смельчака с первого взгляда оказалось непросто. Ничего, кроме потемневшей от воды макушки да обтянутых светлой рубахой плеч, разглядеть пока не удавалось.
Сработал метод исключений. Накинув на пару секунд шкуру шеосса, я убедилась, что к моим новым собратьям он не имеет никакого отношения. Зато однозначно – маг. А мне известен только один одаренный мужчина, владеющий способностью подчинять воду, и как раз у него есть веский повод догонять нашу теплую компанию.
Приказ Пулю не потребовался. Едва волна добралась до нашей лодки на расстояние нескольких метров, паук стремительно выбросил необычайно длинное щупальце и выхватил инквизитора из воды. И, не останавливая замаха, шлепнул к моим ногам.
– С прибытием, – насмешливо поздравила я, косясь на волну и гадая, окатит нас или нет.
Но она вмиг осталась позади, видимо, Пуль тоже не жаждал купаться. Успокоенно повернувшись к гостю, я обнаружила странную картину. Данерс сидел, уткнувшись лицом в колени и крепко обхватив их руками, словно провинившийся, ожидающий порки. Мокрая рубаха, та самая, в которой я видела его в замке Линса, облепила худую спину, со спутанных волос стекали тонкие струйки.
– Дан, – озадаченно помолчав, решила начать с насущных проблем, – у тебя хватит сил высушить себе волосы?
Одновременно я трансформировала его одежду в длинные светлые шорты и легкую батистовую рубаху а-ля принц.
– А ты… уже оделась? – как-то нерешительно спросил он, не поднимая головы.
– О-о! Между прочим, на мне купальник, – оскорбленно фыркнула в ответ. – Я купаться собиралась. А ты уже видел меня и без одежды.
– Не видел, – буркнул он, не меняя положения. – Я глаза закрывал.
– Ладно, – сдалась я, создавая себе легкое платье-сарафан из индийского маркизета. – Оделась. А теперь скажи, зачем ты меня преследуешь?
Ну да, и сама не наивный чукотский мальчик, догадываюсь. Но вслух этого не скажу и за все сокровища всех миров. И не от вредности или робости, ничего подобного и близко не ощущаю. Просто не смогу, и это сильнее меня.
– Я не согласен, – поднял он голову и строго глянул мне в глаза, – на кукиш. Это была не моя идея – привести тебя туда. Я их просто попросил деликатно отстранить тебя от этого суда и всей операции.
– А я не согласна с твоим мнением, – выговорила нарочито медленно, ощущая, как вновь заливает душу обида. – Ты почему-то считаешь меня бойкой авантюристкой, любительницей всяких приключений и тайн. А я, наоборот, никогда такой не была и даже в игре выбирала ремесло лекаря, а не воина. И в детстве ни с кем не дралась. А здесь просто пришлось спасать свою жизнь. До глубины души ненавижу, когда мне делают больно или пытаются превратить в марионетку. Потому сегодня и ругалась. Они явно придумали какую-то ловушку и не могли сказать просто: «Варя, посиди тихо в сторонке». Я бы заставила Котю выкопать дзот и на неделю туда засела. Но они и деда подключили, и это было больнее всего. Я ведь привыкла ему доверять и сразу почуяла ложь.
– Варья… – Оказывается, маг уже сидел рядом, нежно обнимая меня за плечи, и бережно стирал пальцем мои слезинки.
Его худое лицо было искажено выражением непомерного страдания, и я почему-то верила в его искренность.
– Рэйльдс обещал, – огорченно вздохнул Дан, осторожно укладывая мою голову себе на плечо, – наказать меня, если протяну руки, пока ты не взяла браслет.
– Не пойму, – огрызнулась я тихонько, боясь нарушить ощущение тепла и защищенности, – с чего он вдруг принялся так рьяно пристраивать меня замуж?
– А ты не хочешь брать у меня браслет? – испортил всю прелесть момента вопрос Данерса.
Я даже зубы стиснула от досады, не желая сделать ситуацию еще хуже рвущимся на язык резким ответом. Ну вот кто его учил так предлагать девушке свою руку и сердце?! Пришлось собрать все самообладание, чтобы смолчать, притворившись глухой.
– Варья? Ты рассердилась? – В голосе Дана слышались боль и разочарование, и я вдруг осознала очень отчетливо, что он может никогда больше не решиться повторить свое предложение.
– Нет, – сказала чистую правду и сразу ощутила, как облегченно расслабились держащие меня ладони, стали теплее и чуточку смелее. – Но не знаю, как объяснить… Браслет, который носила эта женщина… мне неприятен, как чужие стоптанные туфли.
– Но здесь у меня другого нет, – расстроился Дан.
– А тебе обязательно нужно вручить его срочно? – Вместе с облегчением на меня накатил нервный смех. – До берега не подождешь?
– Но мы же плывем не туда?
– Уже поворачиваем! – Я послала неслышный приказ Пулю, и моя команда обрадованно засуетилась.
Это что… все они слышат мои мысли?
– Спасибо, – благодарно шепнул Дан, опасливо целуя мои пальцы, и сделал неожиданное признание: – Через десять дней я бы не решился тебе его предложить.
– А что случится через десять дней? – мгновенно насторожилась я.
– Пока не могу сказать, – вздохнул Дан. – И не обижайся, пожалуйста, я клятву давал. И как только доберемся до берега, должен уйти. Потому и хотел, чтобы у тебя остался мой родовой браслет. Лишь до тех пор, пока я не вернусь и не принесу другой.
Вот теперь я все поняла, и мне снова стало стыдно. Он вовсе не желал пристроить потертую бижу в хорошие руки, а пытался оставить меня в статусе своей невесты. И с этого момента я начинаю всерьез страшиться операции, которую они задумали.
– Я согласна, – протянула ему правую руку. – Давай свой браслет.
Выражение счастья на лице мужчины, который как-то незаметно и почти против моей воли занял у меня в сердце лучшее место, примирило с необходимостью таскать тяжелый, старинный платиновый браслет, украшенный десятком камней и какими-то символами.
– На правой символ семьи носят вдовы. – Нежно поцеловав запястье, Данерс осторожно поменял поданную ему руку. – Невесты носят на левой. И я очень надеюсь, что тебе еще лет триста не придется снимать с нее мой браслет.
