– Да ладно тебе, чего ты пригорюнилась? – спросил Ильич через некоторое время, когда я опустила голову и уже всерьез подумывала, а не пустить ли мне слезу?
– Да я уже и не знаю, куда мне идти, – очень грустно проговорила я в ответ, отметив, что первоначальный контакт уже установлен: Ильич перешел на «ты». – Куда не придешь, всем некогда, все только и знают, что работать, работать и работать. Ничего человеческого в людях не остается, в роботов каких-то превращаемся. Никто помочь не хочет, а я человек добросовестный, хочу диссертацию написать хорошую, на реальном материале, а не на вымышленном. А как такое возможно, если все, кто на пути попадается, говорят вашими же словами?
Похоже, я попала в точку: мой монолог пронял Ильича. Он виновато потупился, опять глотнул минералки, досадливо крякнул:
– Да ну тебя с твоей жалостью! Общайся сколько хочешь с девчонками, я скажу, что разрешаю.
– Ой! Вот спасибо! А вы сами мне про них что-нибудь расскажете? Ну хоть немного, ведь я должна иметь представление о том, каковы их шансы на успех. Они же мне такой информации объективно дать не смогут.
– Ишь ты, объективно! Не смогут, конечно, – они же все приукрасить хотят. Каждая считает себя самой способной, каждая в успех верит. А потом, когда ей от ворот поворот дают, удивляется, понимаешь, недоумевает, с чего бы это. Напиши в своей работе, что самая главная ошибка этих девиц в том, что они в своем успехе преждевременно уверены.
– Ну а характеры девушек оказывают влияние на решение начальства взять их на работу или же отказать?
– Оказывают, конечно, как же не оказывать? Если девчонка послушная, то это ее большой плюс, значит, она работать хорошо сможет, понимая, чего от нее на самом деле требуется. Инициативность у нас не очень поощряется, тут тебе не риелторская контора, головой думать не надо.
– Это что же, – засмеялась я, – если она недюжинным творческим потенциалом обладает и его воплотить старается, то вы ей жирный минус ставите?
– Не всегда, конечно, но и такое, знаешь ли, бывает. Творческий потенциал хорош, когда он не в избытке. Ты представь себе специфику нашей работы. Допустим, нашему коллективу предстоит, скажем, подготовить свадебный банкет. Ну, какие-то пожелания заказчики так или иначе выскажут, верно? Ты сама-то замужем?
– Да, – ответила я.
– Ну вот, и свадьбу, наверное, когда собиралась делать, всех своими советами и указаниями замучила? Чего улыбаешься, знаю я вас. А уж если свадьба богатая предстоит, то тут требования ужесточаются до невозможности, попробуй что не так сделай. Ну а если повар или кондитер, как ты говоришь, с творческим потенциалом? И он решит, что ему-то, профессионалу, виднее, как лучше торт украсить или сколько салатов на стол настрогать. Сделает он это по своему разумению, а потом будет бо-о-льшие проблемы с клиентами иметь. Вот так-то!
В этот момент из кухни неотчетливо донеслись какие-то странные звуки. Сначала мне показалось, будто что-то стукнулось об пол, потом после секундного затишья раздались возгласы, послышалась возня. Все стихло, но уже в следующую минуту звук приближающихся шагов оповестил нас, что такой интересный разговор придется закончить.
Молодая девушка в белой косынке на голове, из-под которой на спину спускалась толстая блестящая коса, быстро подбежала к телефону и набрала две цифры.
– Алло! «Скорая»? Примите вызов! Девушка, Виктория Аркадьева, двадцать один год. Внезапно стало плохо, упала в обморок на работе. Кондитером работает. Приезжайте, пожалуйста, поскорее. – Она продиктовала адрес и повернулась к нам.
– Пал Ильич, там Вика в обморок хлопнулась ни с того ни с сего. Может, от жары, кто ее знает? Ей с утра сегодня нехорошо было, наверное, отравилась чем-то. У меня так при отравлении бывает. Надо ее оттуда вынести, с жары-то, а то мы с девчонками не сможем. Пойдемте, помогите!
Ильич протяжно вздохнул и молча пошел следом за девушкой. Я тоже решила не теряться и через полминуты после того, как они скрылись из виду, осторожно прошла по коридору и толкнула тяжелую деревянную дверь. В кухне, где я оказалась, было нестерпимо жарко, многочисленные котлы источали горячий пар, в духовках пеклись кондитерские изделия, а готовые печености остывали тут же. Неудивительно, что при такой жаре кондитер потеряла сознание.
Павел Ильич по-хозяйски разогнал трех девчонок, которые пытались поднять Вику, подхватил ее на руки и отнес в комнату, откуда мы только что вышли. Девушка действительно выглядела неважно. Раскрасневшаяся, светлые волосы слиплись сосульками, она часто дышала, но в сознание так и не приходила. Положив ее на небольшой диванчик в комнате для персонала, Ильич в очередной раз достал из холодильника минералку, смочил ею большой носовой платок и положил на голову девушке. Та слегка застонала. Не успокоившись на этом, Ильич набрал воды в рот и обрызгал Вику по принципу распылителя.
– Вот видишь, а ты говоришь творческий потенциал! – сказал он, оборачиваясь ко мне. – Здесь главное, чтобы эта работа тебя не доконала, чтобы ты ее физически смогла выдержать. А если каждый раз будешь в обморок хлопаться, то работать не сможешь по этому профилю вообще, понимаешь? Вот эта красавица, например, на моей памяти уже третий раз сознание теряет, и это за неполных три месяца! Определенно у нее здоровье слабое, а куда ее после этого возьмешь? Как не понимают очевидных истин, ну прямо не знаю! Зачем лезть туда, где ты работать явно не сможешь? Устройся секретаршей в какую-нибудь фирму, их сейчас море развелось, нарезай там колбасу, да на телефонные звонки отвечай, а повезет, так еще и шуры-муры с начальником закрутишь.
Я то и дело кивала головой в знак согласия, машинально отмечая и дивясь нестандартным для пожилого человека мировоззренческим взглядам, но сама в этот момент раздумывала над услышанным. Если все обстоит так, как и говорит Ильич, то Виктории «Классика» не светит, ведь даже вынести стажировку удается ей с большим трудом. Но, возможно, она была не в курсе позиции начальства относительно своего будущего, наверное, думала, что они закроют глаза на ее обмороки, которые, кстати, могут свидетельствовать о наличии серьезного заболевания. Помнится, когда я еще жила в родительском доме, моя соседка Людмила, молодая девушка лет двадцати, устроилась работать в пекарню, прельстившись на приличную заработную плату и махнув рукой на то, что она страдала слабым здоровьем и обширной аллергией. Этот необдуманный шаг сказался уже через пару месяцев, когда ее увезли на «Скорой» с острым приступом удушья. Через некоторое время выяснилось, что при постоянном воздействии муки на дыхательные пути аллергия перешла в астму, и с тех пор Людка не расстается с ингалятором. Эта в высшей степени поучительная история научила меня относиться к своему здоровью с должным вниманием.
– Ладно, девчонки, ступайте работать, нечего тут стоять просто так, – ворчливо напутствовал Ильич. – А то поразевали рты, за вас, между прочим, никто не приготовит. Ступайте, все с ней нормально будет, вон уже и глаза открывает.
Действительно, Вика приоткрыла глаза, мутным взглядом посмотрела в потолок. Ильич подошел к ней с неизменной бутылкой минеральной воды, поднял тряпку со лба и смочил ее еще раз, после чего заботливо всмотрелся в лицо девушки.
