Книга Ветер над островами, страница 41. Автор книги Андрей Круз

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ветер над островами»

Cтраница 41

Подхватился, вытащил из сундучка несессер с туалетными и метнулся по трапу наверх, шурша тростниковыми тапками. Кричали чайки, утренний ветерок был пока свежим, жара еще не навалилась, хоть солнце уже взошло, а вода из темной ночной превратилась в бирюзовую утреннюю.

Суеты на палубе не было. Игнатий сам стоял за штурвалом, двое моряков возились с чем-то у канатного ящика, Иван-моторист смазывал уключины у висящей шлюпки, самый молодой из матросов, отзывавшийся, как я вчера заметил, на имя Федька, рыжий, конопатый и круглоголовый, с едва пробивающейся редкой бородой, сидел с банкой белой краски в руках возле рубки, аккуратно нанося неизвестно какой уже по счету слой на ее стену. Из камбуза слышался звон кастрюль, а из трубы над ним несло запахами кухни.

Вера тоже не спала и сейчас стояла на самом носу судна, держась за ванты и глядя куда-то вдаль, и ветер трепал две черные ленточки на ее новой соломенной шляпе. Я подошел сзади, спросил:

– А что меня не разбудили? Не многовато ли чести?

– Я попросила, чтобы не будили, а то ты ни одной ночи не спал толком, – сказала она, обернувшись, а затем спросила: – Красиво, правда?

Шхуна с наполненными попутным ветром парусами шла по широкому проливу между двумя большими островами. Остров справа был покрыт лесом, в сплошной зеленой стене которого были видны следы вырубок, а тот, что слева, холмистый и зеленый, поднимался от воды пологими террасами, и если приглядеться, то можно было увидеть стада коров, пасущихся на зеленой траве. Картина и вправду поражала своей яркостью и какой-то праздничностью – яркая вода с искрами солнца в мелкой волне, сочная зелень, ярко-голубое безоблачное небо, белые паруса – действительно красота. Тишина и покой: парусник – не пароход, лишь плеск из-под форштевня слышится.

– Верно, красиво, – согласился я. – А что за острова?

– Тот, что справа, – Зеленый, а слева – Пастуший, – пояснила она. – На Зеленом плантации какао, а на Пастушьем… ты сам видишь, там скот разводят.

– Большой остров должен быть, – немного удивился я.

– Самый большой, на день пути, – подтвердила Вера. – Не меньше двух тысяч человек на нем живет.

– Помню… по карте помню. Это мы часа три уже идем?

– Примерно, – подтвердила она. – Зато выспался наконец, чего расстраиваешься? У тебя на борту все равно постоянных дел нет, мы ведь с тобой пассажирами.

– А сколько ходу?

– Три дня примерно – как ветер будет. Тут лучше у Игнатия спрашивать.

Острова с обеих сторон понемногу расступались, впереди виднелись другие, поменьше, а вообще чистого горизонта в этих местах не было совсем. Куда ни глянь – везде островок виднеется или два. Или три.

– А острова здесь все заселены? – спросил я у Веры.

– Нет, только самые большие, где пресная вода есть. Кому надо жить там, куда воду возить приходится? Бывают лагеря рыбаков, например, или охотников на морского зверя. Контрабандисты товар прячут иногда.

– А что за контрабанда у вас? – заинтересовался я. – Вроде же других народов в этих краях нет, что за пошлины?

– Нельзя с неграми торговать иначе, чем через Новую Факторию, – сказала она. – Еще нельзя серебро добывать самостоятельно, а только на казенном руднике. И сдавать его надо в Новую Факторию. С неграми торговать не всем можно, а лишь по реестру. Вот и контрабанда.

– Турки или свои?

– И свои, и турки, – ответила она. – С турками вообще сложно – они и ружья племенам продают, рабов нелегально вывозят, серебро на малых шахтах добывают тайно и в слитках отправляют. Много что делают.

Кивнув, я отправился к крану с водой, где и занялся своим утренним туалетом. Игнатий из рубки махнул мне приветливо, проходивший боцман тоже поздоровался, а я, набрав воды в миску, отправился к борту, где и пристроился с бритвой и зеркалом скоблить щетину со щек и ровнять еще непривычную самому круглую бородку. Никогда поросль на морде не отпускал, а тут сподобился – надо привыкать.

Сняв шляпу, отложил в сторону, провел рукой по волосам. А стричься здесь надо будет почаще, чтобы свой ежик в полноценную шевелюру не превращать. Когда ты постоянно в головном уборе, это очень напрягает. Мы вот не понимаем, зачем нужны щетки для волос, а в тридцатых и до этого ими все мужчины пользовались – снимали сало и остатки бриолина с волос, потому что под постоянно надетой шляпой все это черт знает во что превращалось.

– Судно на левом траверзе! – крикнул вахтенный.

Я на левом борту и сидел, так что присмотрелся. Точно – вдалеке из-за края Пастушьего острова показалась едва заметная точка какого-то судна. Я увидел, как Игнатий взял большой бинокль, приложил к глазам, долго всматривался. А я прислушивался к тому, что он скажет. Подошла Вера с бака, встала у рубки.

Затем шкипер отложил свою оптику и сказал:

– Турки. Та самая яхта, что мы видели, когда в Нову Факторию шли. Контрабандисты.

– Нападут? – спросила Вера напряженным голосом.

– Конечно, – кивнул Игнатий, глубоко вздохнув. – Они уже курсом на перехват легли. К бою, короче!

Боцман Глеб свистнул в свою тонкую длинную дудку так, что у меня левое ухо заложило, и заорал:

– Команда, в ружье! Щиты к бортам, пушку на палубу! Гранатометчики, разобрать оружие!

И команда метнулась кто куда, врассыпную, как разбитая битком пирамида на бильярдном столе. Правда, при кажущейся хаотичности все происходило быстро и толково. Едва я успел слететь вниз, надеть пояс и подвесную с оружием и патронами и подхватить винтовку, как следом уже прискакали матросы, тоже повально вооружаясь. А когда я бегом, топоча по ступеням трапа, взлетел на палубу, то обнаружил ходовую рубку укрытой толстыми деревянными щитами со всех сторон, и такие же щиты с подпорками выстроились вдоль бортов, давая укрытие для стрелков с винтовками. А что? Пули здесь мягкие, в толстом дереве застревать будут, так что защита приличная. Да и прицелиться в человека в укрытии куда сложнее.

Заодно разглядел гранатометы – короткие однозарядные винтовки с толстыми стволами, на которые надевались оперенные гранаты, похожие на маленькие и сильно похудевшие минометные мины. Вспомнил, что воевавшие в Югославии о таких рассказывали, называя «тромблонами». С холостого патрона стреляют, метров на двести, кажется. А то и на триста – так не вспомню.

Яхта заметно приблизилась, она явно шла наперехват, сходящимся курсом. Разглядеть, что там делается на палубе, пока не удавалось, но маленькая черточка уже превратилась во вполне оформившийся силуэт узкой и длинной посудины, идущей на всех парусах.

Кстати, а это что? Тут мне открылось настоящее значение тех стальных треног, что я заметил еще в первый момент, да так и не понял, что с ними делать принято. Иван-моторист с боцманом, пыхтя и ругаясь, вытащили из рубки, из какого-то длинного сундука, сверток промасленного брезента, бросили его на корме и быстро развернули. А затем подхватили показавшуюся из-под мешковины длинную железяку, ловко насадили ее на треногу, и… я увидел пушку. Нет, не такую, конечно, чтобы очень впечатлить, скорее даже наоборот, но это была именно пушка. Миллиметров сорок калибром, может, даже сорок пять, если привычными величинами мерить, с простейшими прицелами из проволочных концентрических окружностей, даже с плечевыми упорами, с клиновым затвором, который запирался поворотом длинной кривой рукоятки. И даже с простеньким механизмом вертикальной наводки – горизонталь наводилась вручную.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация