– Хорошо, – Аладдин поскреб затылок и нехотя кивнул, – придумаю что-нибудь. Только не кричи. Жди меня здесь.
Они свернули в маленький внутренний дворик. Солнце обжигало этот клочок земли, спокойный среди хаоса больницы, и Саша немедленно спрятался в тень, примостившись на деревянных паллетах. Аладдин махнул ему, ободряюще улыбнулся и скрылся в дверном проеме.
Оставшись один, Калачев выудил из кармана сигарету и огляделся. Сюда же выходила дверь какой-то подсобки, лежала на земле груда грязных оцинкованных поддонов, а рядом старая санитарка развешивала на веревке желтоватые больничные простыни. Время от времени из подсобки появлялся худой старик, заросший седой щетиной, в халате, накинутом поверх линялой военной формы.
Он приносил новый таз с мокрым бельем и, двигаясь со спокойным достоинством участника ритуала, подавал простыни санитарке. Никто не обращал на него ни малейшего внимания, и журналист увлекся игрой двух черных котят с белыми воротничками и лапками, явно из одного помета. Котята прыгали и дурачились среди штабеля каких-то продолговатых ящиков странной формы и стопок белоснежных простыней. Ящики были сложены так буднично и небрежно, что Саша не сразу опознал в них недавно сколоченные гробы для немусульман. Простыни, скорее всего, были саванами. Видимо, двери подсобки вели прямиком в морг.
– Всюду жизнь…
Калачев тихо вздохнул и, потушив сигарету, немедленно закурил новую. Он успел выкурить еще две штуки и начать порядком волноваться, когда окно на четвертом этаже распахнулось и оттуда высунулся белозубо улыбающийся Аладдин, вставил пальцы в рот, звонко свистнул и закричал на весь двор:
– Эй, русский! Аллах тебя любит!
После чего немедленно скрылся опять. Саша привстал и выкинул сигарету, с неловкостью чувствуя на себе удивленные взгляды старика и санитарки. Неужели маленькому паршивцу удалось обо всем договориться? Видимо, он не так прост, как кажется. Журналист открыл дверь и снова погрузился в наполненную криками и стонами суету больничного коридора.
Переводчик так торопился, что налетел на Калачева с разбегу и сразу же начал торопливо рассказывать.
– Алекс, радуйся! Нам сегодня здорово повезло. – Аладдин был явно доволен собой и чуть не прыгал на месте. – Для начала я пошел к коменданту и убедил его выписать разрешение на интервью. Типа он приказывает ей сделать это в служебных целях. Это снимает проблемы с родственниками… Немного снимает. Потом осталось самое сложное – уговорить саму Гаяде.
– Гаяде? – поднял бровь Александр.
– Ну да, это ее имя. Алекс, не перебивай! – замахал руками мальчик. – Она сначала говорила, что у нее очень много работы, но когда услышала, что это именно ты хотел с ней пообщаться, сразу изменила мнение.
– Ну так чего же мы ждем? – развел руками Калачев. – Скорее дуй за Джеффом, и пошли наверх, пока она не передумала!
– Не все так просто, Алекс, – покачал головой Аладдин. – Сегодня она не сможет, у нее же операции, их нельзя отменить. Зато удалось договориться на завтра! И еще одно везение – общаться будем в главном музее Дамаска!
– Уяснил, – Александр устало потер глаза кулаками. – Пошли к машине, сегодня поработать не получится. Чарли нас убьет!
– Эй! – обиженно воскликнул мальчишка, догоняя своего спутника. – Между прочим, тебе полезно было бы узнать, что Гаяде – не простая медсестричка. Она из семьи Омейядов!
– Ну и что? – пожал плечами Саша, вышагивая через холл.
– Как ну и что! – взвился Аладдин. – Ты знаешь, кто такие Омейяды?
– Понятия не имею. Звучит не очень.
Аладдин снова топнул ногой.
– Это очень богатые люди! Жаль, несчастливые. Ее родители погибли два года назад, когда в их дворец бомба попала. Оба погибли в момент.
– Подожди-ка, – заинтересовался Калачев. – Они что, прям-таки во дворце жили?
– Ну конечно! – уверил его переводчик. – И в огромном! Это же Омейяды, где же им еще жить! Их династия семь поколений Дамаском правила. У них очень древняя и благородная кровь. Да что там, сам Саладин из их семьи… – Парень нарвался на недоверчивый взгляд Саши и осекся. – Ну, не совсем из их семьи, но почти-почти!
– И кто теперь остался?
– Ее брат. Он герой, – со значением заявил Аладдин. – Он на севере целой армией командует. Я просился к нему воевать, солдатом, но он меня не взял…
Кто-то схватил Александра за руку. Он невольно ее отдернул и обнаружил, что на придвинутой к стене каталке лежит Абдул с перебинтованной головой и накрытый по горло заляпанной кровью простыней.
– Салям! – улыбнулся араб и, видя недоумение журналиста, объяснил: – Операции жду. Ноги по пояс обещали оттяпать.
– Кто тебя так? – с ужасом разглядывая раненного знакомого, поинтересовался Александр.
– Будешь смеяться – Елагин, хотя, конечно, он меня два раза предупредил, – ответил араб.
– В смысле Елагин? – не понял Калачев.
– Мы с ним утром один из лагерей халифата навестили. Видно, передвижной пост. К атаке готовились. Нам повезло. Катались на мотоцикле наугад. Вдали дым костров увидели. Дальше Елагин говорит: прыгай!
А скорость приличная. Страшно, честное слово. Но тут нас заметили и начали стрелять. Но прорвались. Елагин меня силой у КПП столкнул, а сам под «Калинку-малинку» весь лагерь и спалил. Там две шахид-машины было и человек тридцать противника. Еще грузовик с радиобудкой. Меня плитой случайно накрыло. Выше колена.
– А Елагин? – осторожно уточнил Александр.
– Елагин всё! – сообщил Абдул. – У него получилось. Теперь на небе Аллаха, наверно, убеждает принять христианство.
– Погиб! – ужаснулся Калачев.
– Лихо, по-русски! Как вы любите! – подтвердил страшную догадку араб и подмигнул журналисту. – Теперь его нельзя переубедить, что вспаханное поле – это не так красиво, как он считал.
К каталке подошли два усталых санитара и покатили ее в сторону операционной.
– Бывай, товарищ! – попрощался Абдул. – Пожелай мне смерти. К жене без ног мне возвращаться нельзя.
– Что ты говоришь такое?! – попробовал возразить Александр, но каталка уже скрылась за белыми матовыми дверями операционной.
Когда они вернулись к машине, ирландец, растянувшись во весь салон, спал в кондиционированной прохладе, забросив ноги на панель.
Калачев разрушил его блаженство настойчивым стуком в стекло.
– Ну что-о-о-оуууу? – спросил ирландец, разрывая рот зевотой. – Что-то вы не особо торопились!
– Там была пара сложных моментов, – уклончиво сказал Саша, вспоминая Абдула и котят, играющих среди саванов. – Но в целом итог положительный, мы договорились на завтра о большом интервью с одним из врачей.
– Интервью?! – недовольно взревел оператор. – В задницу вашу говорильню! Я здесь чтобы делать качественную картинку, а не чтобы снимать говорящие головы!
