Книга Дмитрий Донской, страница 149. Автор книги Николай Борисов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дмитрий Донской»

Cтраница 149

Вторым оригинальным элементом политического наследия Дмитрия Донского было идейное обоснование отказа от подчинения ордынскому «царю». Эта тема «царя Русского» сто лет спустя трубно зазвучит в «Послании на Угру» ростовского архиепископа Вассиана. Обращаясь к своему духовному сыну Ивану III, Вассиан убеждает его отказаться от старой парадигмы «вавилонского плена» и безусловного подчинения ордынскому «царю». «Аще ли же еще любопришися и глаголеши, яко: „Под клятвою есмы от прародителей, — еже не поднимати рукы противу царя, то како аз могу клятву разорите и съпротив царя стати“, — послушай убо, боголюбивый царю, аще клятва по нужди бывает, прощати о таковых и разрешати нам повелено есть» (26, 530).

Вассиан убеждает государя в том, что не он должен подчиняться ордынскому «царю», а напротив, этот самозваный «богостудный и скверный» правитель должен подчиняться Ивану как «великому Русских стран христианьскому царю» (26, 530). Именно так — или примерно так — говорили Дмитрию Донскому его патриотически настроенные советники из числа придворных клириков.

Память и памятник

Ни первая, ни вторая оригинальная стратегия Дмитрия Донского не были востребованы в правление Василия I (1389–1425) и Василия II (1425–1462). То было время других людей и других проблем. И даже победоносный «государь всея Руси» Иван III был далек от наступательного энтузиазма своего прадеда.

Понятно, что при такой ситуации и образ Дмитрия Донского, и воспоминания о его победах не могли отлиться в формы общегосударственного культа. Память о Дмитрии жила лишь как часть семейной истории московского княжеского дома. Судя по всему, ее главными хранителями были княгиня-вдова Евдокия Дмитриевна и удельный князь Юрий Дмитриевич Звенигородский. Княгиня выстроила в Московском Кремле каменный храм в честь Рождества Богородицы (1393 год). Согласно церковному календарю этот праздник отмечается 8 сентября — в день Куликовской битвы. Полагают, что «княгиня построила свой храм в память Куликовской победы» (116, 253). Другим памятником героической эпохе Дмитрия Донского стал каменный собор Троице-Сергиева монастыря (1423 год). Главным жертвователем источники называют князя Юрия Звенигородского — крестника Сергия Радонежского (116, 311). Можно полагать, что в борьбе за власть с Василием Темным и Софьей Витовтовной удельные князья позиционировали себя как продолжатели традиций Дмитрия Донского.

Наступательная стратегия по отношению если не к Степи, то во всяком случае — к оседлым государствам наследникам Золотой Орды приобретает актуальность только в конце XV — начале XVI века. Переход окрепшего Московского государства к наступлению на Казанское ханство, которое на Руси рассматривали как прямого наследника Золотой Орды, требовал соответствующего исторического обоснования. Традиционалистский характер средневекового политического мышления предполагал выстраивание соответствующей ретроспективы. У ее истоков естественным образом оказались Куликовская битва и ее главный герой — князь Дмитрий Иванович. Именно тогда, по мнению ряда исследователей, создается эпическое «Сказание о Мамаевом побоище». Вероятно, это был своего рода «государственный заказ» (258, 100).

В этой связи интересен вопрос о времени возникновения исторического прозвища князя Дмитрия Ивановича — «Донской». Оно устойчиво встречается в Степенной книге (1560-е годы) (68, 71; 68, 322). Однако есть основания полагать, что это прозвище стало употребляться значительно раньше — в первой четверти XVI века (258, 103).

Превратившись в массовом сознании в своего рода «основоположника» экспансии России на восток, князь Дмитрий становится одним из любимых исторических персонажей Ивана Грозного. Победитель Казани нарекает в его честь одного из своих сыновей (258, 103). Благодаря запечатленному в «Сказании» эпизоду с поездкой князя Дмитрия перед битвой за благословением к «великому старцу», на чело героя Куликова поля ложится отблеск славы главного московского святого — преподобного Сергия Радонежского. Разработанный Иваном Грозным сценарий победоносного похода на Казань в основных своих моментах повторял сценарий похода Дмитрия на Куликово поле, включая и поездку в Троицкий монастырь. Огромный шатровый храм, построенный Иваном Грозным в Московском Кремле в честь взятия Казани (к сожалению, не сохранившийся), был освящен во имя преподобного Сергия Радонежского.

Так произошло превращение князя Дмитрия Ивановича из реального исторического персонажа в знаковую фигуру русской истории. Последующие века лишь укрепили эту заложенную Василием III и построенную Иваном Грозным мифологическую конструкцию. «Мамаево побоище» стало золотой легендой русского средневековья — легендой, в основе которого лежали действительные подвиги князя Дмитрия Ивановича и его соратников.

Удивительное единение земного и небесного, власти светской и власти духовной, проявившееся в эпизоде с благословением князя Дмитрия преподобным Сергием Радонежским и участием в битве двух иноков, стало неотъемлемой частью национального исторического мифа. И потому все попытки поставить под сомнение достоверность этой истории так и останутся в замкнутом круге ученых споров. Заметим, что слово «миф» в нашем контексте означает определенным образом выстроенную совокупность представлений о событиях прошлого. Создание исторического мифа есть процесс длительный и сложный, в котором участвуют как власть имущие, так и народные массы. Исторический миф не следует путать с банальной фальсификацией истории в сиюминутных политических интересах.

В «энциклопедии российской исторической мифологии» — скульптурах и барельефах знаменитого памятника «Тысячелетие России» в Новгороде (1862 год) — почетное место отведено и скульптуре Дмитрия Донского.

Художественным воплощением поэтичного мифа о Куликовской битве стал храм во имя преподобного Сергия Радонежского на Куликовом поле. Построенный в 1914 году по проекту архитектора А. В. Щусева, он возродил древнюю традицию постройки храмов-памятников в честь великих исторических событий. Расположенная неподалеку огромная чугунная колонна — дань памяти героям Куликова поля от императора Николая I — выглядит несколько помпезно. Однако будем снисходительны к ее создателям: простор знаменитого поля требовал небывалого по размерам сооружения, а воинственная атрибутика позднего классицизма была по нраву незабвенному императору.

Память Дмитрия Донского оказалась востребованной и в советское время. Уже в 1930-е годы вырисовывается новое, «потребительское» отношение к истории, предполагавшее, в частности, и своего рода культ знаменитых полководцев, государственных деятелей, лидеров народных движений и революционеров. В это избранное общество попал и Дмитрий Донской. В знаменитой речи Сталина на параде 7 ноября 1941 года он был упомянут в ряду других «великих предков» — Александра Невского, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова. В годы Великой Отечественной войны на пожертвования верующих и средства Русской православной церкви была построена танковая колонна «Дмитрий Донской». С тех пор место великого князя Дмитрия Ивановича в отечественном пантеоне славы окончательно определилось.

В наши дни образ Дмитрия Донского нашел воплощение не только во многих произведениях литературы и живописи, но и в бронзе монументов. Это и скромный памятник великому князю на Куликовом поле, и пафосный конный памятник в Коломне, и камерный «семейный» памятник Дмитрию и Евдокии в Москве у храма, посвященного преподобной княгине Евфросинии Московской, и гранитная стела с бронзовым медальоном на бульваре Дмитрия Донского в Москве. Памятник Дмитрию Донскому есть и в подмосковном городе Дзержинском. По преданию, он останавливался в этих местах по пути на Куликово поле. Здесь князю явилась чудотворная икона святого Николая Мирликийского. В память этого события был основан Николо-Угрешский монастырь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация