Поход на Брянск не принес Москве новой славы. Увлекшись мелкими успехами на Верхней Оке — взятием Калуги и Мценска, московские воеводы не сумели даже дойти до главной цели. Задача возвращения Брянска была отложена до лучших времен, а князь Роман Брянский остался в Москве на положении изгнанника.
Попытки москвичей перехватить у Литвы контроль над Брянском стали одной из причин второго нашествия Ольгерда на Москву осенью 1370 года. Учитывая личностный характер тогдашней политики, можно полагать, что Ольгерд, осадив Москву, потребовал выдать изменника Романа Брянского. Однако до этого дело не дошло. Появление в тылу у Ольгерда двух враждебных ратей — серпуховской и рязанской — заставило его уже через неделю снять осаду и уйти восвояси.
Пользуясь покровительством Москвы, Роман Брянский должен был делом доказать свою верность дому Калиты. В составе московских войск он ходил на Тверь в 1375 году. Впрочем, князь-изгой на московской службе не мог содержать большую дружину. Его военный потенциал в тверском походе состоял почти из одного громкого имени.
Дальнейшая судьба перебежчика может быть намечена пунктиром. В начале княжения Василия I (1389–1425) он оставил Москву и вернулся на литовскую службу. За это великий князь Литовский Витовт возвратил ему брянский стол. Более того, в 1401 году Роман был литовским наместником в Смоленске. Там он и погиб «жалостно нужною смертию» (то есть был жестоко казнен) при взятии города войсками смоленского князя Юрия Святославича.
Исторические судьбы Брянска и Смоленска в эту эпоху во многом схожи. Смоленский князь Святослав, прежде верный вассал Ольгерда, участник литовского похода на Москву в 1370 году, также перешел на сторону Москвы и в 1375 году послал свой полк в поход на Тверь. Одновременно Смоленск и Брянск признали своим церковным главой отвергнутого Ольгердом митрополита Алексея (333, 30).
Смоленск оставался под властью союзной Москве местной династии до 1395 года, когда был захвачен Литвой. Борьба за Смоленск продолжалась с переменным успехом еще десять лет и закончилась окончательной победой литовцев в 1405 году. Более века спустя, в 1514 году, Смоленск был взят войсками великого князя Московского Василия III и стал частью Российского государства…
Итак, литовское присутствие в Брянске означало военно-политическое поражение Дмитрия Московского. Судьба Романа Брянского, тщетно уповавшего на покровительство Москвы, заставляла крепко призадуматься всех потенциальных союзников Москвы. На фоне вступавшей в решающую стадию московско-ордынской войны эта тема приобретала особую остроту.
И тогда московские стяги вновь взметнулись над брянскими дорогами…
Поход… за князьями
В начале зимы 1379/80 года Дмитрий Московский направил войско в подвластную литовцам Северскую землю — сквозь заваленные снегом брянские леса.
Примечательно, что во главе полков были поставлены все те, кто имел какое-то отношение к Литве: сын Ольгерда Андрей Полоцкий, двоюродный брат Ольгерда Дмитрий Михайлович (Кориатович) Боброк Волынский и зять Ольгерда Владимир Андреевич Серпуховской. Последний по своему положению второго человека в Московском княжестве должен был осуществлять общее руководство походом и иметь решающий голос на военных совещаниях. Он же должен был от имени великого князя Дмитрия Московского вести переговоры с Дмитрием Ольгердовичем о переходе на московскую службу.
Такой подбор предводителей свидетельствует о том, что целью похода было не столько прочное завоевание Северской Украины, сколько привлечение на сторону Москвы местной знати и князей. Литовские князья под московским стягом (и русский князь с литовской женой) могли доверительно, «по-родственному» склонить местных князей на сторону Дмитрия Московского, своим примером убедить их в преимуществах московской службы.
Летопись сообщает одну деталь похода, которая свидетельствует об особой роли в этой истории князя Владимира Серпуховского. Поход начался в пятницу 9 декабря 1379 года. В этот день церковь вспоминала Зачатие святой Анны — один из главных праздников Богородичного цикла. Согласно легенде, родители Богородицы Иоаким и Анна прожили вместе 50 лет, но не имели детей. За их благочестивую жизнь Всевышний, наконец, проявил к ним свою милость. Посланец небес архангел Гавриил предсказал Анне рождение дочери.
Известно, что средневековая политика тесно переплеталась с религией. Церковный календарь — месяцеслов — был своего рода «кодом», с помощью которого люди читали таинственные послания небес. День для начала любого значимого дела тщательно выбирался и был полон сокровенного смысла. Обычно этот выбор определялся какими-то личными или семейными обстоятельствами. Летописцы редко вдаются в такие подробности. Историкам остается только строить догадки на сей счет. В данном случае примечательно, что за пять лет до литовского похода его предводитель князь Владимир Андреевич построил в Серпухове, в своем любимом Высоцком монастыре храм в честь Зачатия святой Анны. Для основания монастыря в Серпухов по приглашению князя Владимира Андреевича приходил игумен Сергий Радонежский. «Великий старец» указал место для обители и своими руками заложил камень в основание монастырского храма.
«Тъгда в том месте создана бысть церковь въ имя Пресвятыя Богородица честнаго ея Зачатиа, устави же ся таковыи праздник той церкви праздновати месяца декабря в 9 день, Зачатие святыя Анны, егда зачат святую Богородицю» (43, 107).
Безусловно, посвящение монастырского храма определялось не только какими-то датами биографии серпуховского князя, но тем особым пристрастием Ивана Калиты и его потомков к Богородичному культу, которое засвидетельствовано многими произведениями архитектуры, живописи и художественного ремесла. Успенский собор Московского Кремля часто называли «домом Пресвятой Богородицы». Здесь был незримо воздвигнут ее третий — после Киева и Владимира — престол в Русской земле. Мысль о том, что Москва находится под особым покровительством Богородицы, придавала зачастую неприглядной политической практике потомков Ивана Калиты отблеск возвышенного служения.
И всё же присутствовало здесь и личное начало. Приурочив литовский поход к 9 декабря, престольному празднику своего любимого монастыря, 26-летний серпуховской князь как бы поручал себя и свое воинство молитвам иноков серпуховской обители. И небеса услышали их молитвы…
Искусство читать между строк
«В сказанном подразумевай и умолчанное», — учил Василий Великий. Летописное известие о зимнем походе 1379/80 года удивительным образом умалчивает о главном: судьбе Брянска. Вот как выглядит эта своеобразная победная реляция в Рогожском летописце.
«Они же (московские воеводы. — Н. Б.) сшедъшеся взяша город Трубческы и Стародуб и ины многы страны и волости и села тяжко плениша, и вси наши вои, русстии полци, цели быша, приидоша в домы своя со многыми гостьми (подарками, гостинцами. — Н. Б.). Князь Трубческыи Дмитрии Олгердович не стал на бои, ни поднял рукы противу князя великаго и не биася, но выиде из града съ княгинею своею и з детми и съ бояры своими и приеха на Москву в ряд к князю великому Дмитрею Ивановичю, бив челом и рядися у него. Князь же великии прия его с честию великою и дасть ему град Переяславль и со всеми его пошлинами» (43, 138).
