29-й до Эры Резины
Первые минуты в тишине Тимур не смел и шевельнуться, но выносить такой режим – мука нестерпимая. И он рискнул, приподнялся и выяснил: его засунули в заброшенный склад тары. Над головой виднелось полукруглое оконце, пахло гнилым деревом и столярным клеем. Здесь было спокойно, почти уютно, а за окном властвовала Ночь.
Тимур прислушался. С улицы доносился шепот и крик, слышался глухой стук: может, месрезы охотились, а может, просто камни осыпались.
Захотелось пить, нестерпимо, так, что язык превратился в комок густого асфальта. А воду взять неоткуда. Тимур закрыл глаза и приказал себе спать, но ничего у него не получалось. Испытать столько за день – растратить весь адреналин, отложенный до старости. Ведь и свежую человечину предлагали, и в кандалах мучили, и в железную бочку запихивали, и зуб болел, и что-то там еще…
Мысли путались, из темных щелей мозга полезла такая откровенная бредятина, что Тимур испугался: уж не свихнулся ли ненароком. Спросил себя: какой сегодня год, месяц и число. Кажется, помнил, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день. Но проверку нельзя было останавливать. Что еще спросить? Дату рождения? Помнит. Пароль к «визе»? Помнит. К «мастеркард»? Тоже. Что же забыл? Ведь наверняка что-то забыл очень важное. Забыл, что хочет пить. Нет, об этом нельзя… Ну, конечно – Федор! Интересно, как теперь этот гад справится без ключей. Его-то брелок здесь, в кармане, подмигивает зеленым глазком, он теперь настоящий друг… А зачем Федор притащил его сюда? Так есть выход или нет? И зачем так настойчиво расспрашивала о Пустом цехе Машка? И как же пить хочется!..
Вопросы сплетались, из-под них прорывались картинки недавно увиденного, булькали звуки, как будто что-то шептали на ухо, музыка тренькала, да мало ли чего…
Жажда незаметно отстала, Тимур провалился в спасительное забытье.
А очнулся – и не смог разобрать: спит он или видит наяву. Кругом темень, Ночь в своем праве, но в дальнем углу обозначилось движение. В подвале появилась бесформенная тень, другая прошмыгнула следом. Рассмотреть гостей было невозможно – два пятна, да и только. Наверняка не Машка. Каков приказ? Его оружие – тишина, помнит. И все же Тимур нащупал в кармане рукоятку шокера.
Одна из фигур крутилась, словно осматриваясь, затем отступила к деревянным ящикам. Другая шла спокойно.
– Здесь никого нет и быть не может.
Голос у говорившего был приглушенный, узнать невозможно. Зато неясность силуэтов объяснилась просто: незнакомцы закутались в плащи, опустив капюшоны, попробуй, узнай.
– Всем ведомо, что к этому месту нельзя приближаться. Если что, лу`жники поднимут тревогу… Что ты решил?
– Пока не знаю. – Второй говорил как будто через тряпку.
– Нет времени, надо выбирать.
– Что получу?
– Значительно больше, чем может предложить он.
– А если откажусь?
– Тогда ничего не будет. Для тебя точно.
– Ты меня отпустишь?
– Конечно, нет, но потом будешь жалеть.
– Не уверен.
– Подождем и посмотрим, кто был прав.
– Дай еще несколько Ночей.
– Их нет. Решение сейчас.
– Можно вопрос?
– Спрашивай.
– Сколько раз?
– Три.
– Что пережил?
– Разве не знаешь? Самое глубокое отвращение… Что решил?
Пришедшие молчали, тишину подвала доставал шум Ночи. Зашуршал плащ, одна из теней протянула руку, тускло блеснул продолговатый предмет.
– Прими или отпусти, – донеслось.
Забрав дар, взамен тень протянула баночку, не больше, чем из-под крема для лица. Склянка запрокинулась рядом с пятном головы, послышался звук глотка. Угощавший раскрыл объятия, тень, выпившая что-то, в эти объятия упала. Наконец, послышалось:
– Все хорошо, ты с нами. Чтобы не выдал запах, натрись соляркой или поешь мясца. Скоро ощутишь, как все меняется…
– Не бойся, я справлюсь…
– Я верю. Теперь о деле…
Разобрать, о чем они зашептались, стало невозможно, долетал лишь слабый шорох, ни внятного словечка. Тимуру вдруг ужасно захотелось узнать подробности, почему-то это стало особо важным для него.
– Правильно, – вдруг отчетливо произнес один из незнакомцев.
– Что мне сделать?
– Пустишь весть, когда придет случай… Ты уже в силе. Пора, наш верный друг.
Первый пропал в черноте, на миг явившись в открытом проеме и исчезнув за дверью. Оставшийся не двигался, словно выжидая.
Ладонь, сжимавшая рукоятку напильника, взопрела, Тимур перестал дышать и услышал, как по барабанным перепонкам бьет его собственное сердце.
Ударил свет, настоящий, от электрического фонарика. Лучик пробежал по подвалу, выхватывая стены и рухлядь, проехал по Тимуру, ослепив на мгновение, и равнодушно побежал дальше. Маскировочный плащ спас.
Бесшумно приблизившись к горке ящиков, незнакомец скинул верхние. Под ними обнаружился чан. Звякнула крышка, что-то булькнуло, и снова послышался тихий лязг металла. По подвалу растеклась отвратительная вонь: смесь перегноя и резины. Тимур зажал нос. Незнакомец насторожился и провел фонариком, как прожектором по границе.
Тимур замер. Надо ждать и терпеть.
Свет наконец померк. Снова раздался шорох сдвигаемых деревянных ящиков, еле заметный шелест подметок, скрип двери, на мгновение показался силуэт в дверном проеме. И наступила окончательная тишина.
Еще долго Тимур не дышал в полную силу. Он видел то, чего никак не должен был знать, за это наверняка не сносить головы. Вот только от кого? И можно ли рассказать об этом Машке? Да и было ли что-то? Может, приснился бред, как в прошлую ночь. Так – вернее всего: ничего не было.
Тимур уговаривал себя и приводил разумные доводы, пока не провалился в беспамятство.
Разбудил его глас:
– Ночь ушла!
В это утро зажатые мышцы поддались куда легче, тело показало чудеса выживания, но жажда схватила арканом. Но поделать с жаждой было нечего – только терпеть.
Тимур был так занят приведением себя в чувство, что прозевал явление Машки: она возникла словно из воздуха и уставилась на то, как он делает массаж конечностей.
– Еще жив? – с легкой досадой спросило безжалостное создание и отобрало заточку. – Как пережил Ночь?
Тимур проскрежетал сухим языком:
– Спал.
– Такая выдержка? Не ожидал от тебя.
Кажется, Машке очень хотелось спросить о чем-то, ее буквально распирало от любопытства, но Тимур не стал ей помогать: спал, и точка.
Что-то дивно булькнуло, и появилась наполненная водой грелка. Припав к ее горловине, Тимур ощутил, что жидкость попахивает резиной с краской, но ведь течет, течет! – жадно глотнул и опомнился, когда опустошил всю емкость до капли.
