– Счастливой Ночи тебе, Чингиз!
Вождь противцев ответил на расстоянии взмаха:
– И тебе. Зачем пришел?
– За новым месрезом.
– Удачи тебе. Прощай…
– Не шути, Чингиз, за пришлецом лютым мы. Он наш.
Чингиз покосился: строй его бойцов тревожно переглядывался и шептался.
– Чем докажешь?
Вито убрала молотильник, демонстрируя исключительно мирные намерения:
– Ты знаешь закон: отпустивший месреза принимает его место. Пришлец Мурьетту одолел. Глас был. Он наш.
– Разве пришлец может опустить лучшего месреза?
– Сам удивляюсь. Теперь он наш.
Топчась за спинами отряда, Тимур распалялся до каленого бешенства. Им, здоровым парнем, торгуют как рабом на базаре, кинуть мячик – так эта шайка побежит без оглядки, еще не забыто угощение топкой, как раз расквитается с удовольствием.
Почуяв возню и грозное сопение, Машка коротенько саданула локтем, Тимур и угомонился. Как раз вовремя. Чингиз подал неуловимый знак – строй расступился, открывая пришлеца. Растерявшись, Тимур наладил грозный вид, но мячик придержал до обострения ситуации, пусть будет сюрприз.
Вождица месрезов разглядывала новую собственность внимательно и осталась довольна.
– Ты стал хорош, пришлец лютый! Цех ждет тебя! – крикнула она, широко распахнув объятия. – Стань лучшим месрезом!
Тимур лишь мячик сжал крепче.
– Ко мне, пришлец!
– Он не хочет быть месрезом, – кое-как скривил улыбку Чингиз. – Прощай.
Цепопики с шестогантом дрогнули, словно готовясь к боевой изготовке, Вито нахмурилась и откинула край плаща, открывая рукоятку:
– Не дело пришлеца решать. Его обучение закончено. Теперь он наш.
Успехи в учебе не остались незамечены. Может, и вправду кругом невидимые глаза и уши?
– Ты забыл, Вито, другой закон… – Чингиз даже не притронулся к махобою. – Пришлеца можно искупить.
– И кто же… – только начала Вито, но вперед выскочила Машка, вильнула резиновым оружием и крикнула так, чтобы дошло до каждого скрытого уха:
– Салах искупает пришлеца!
Предводитель месрезов помрачнела, запахнулась плащом и отступила. Место ее стремительно занял невысокий вояка и сдернул очки, под которыми открылась симпатичная девичья мордашка, исполосованная шрамами.
– Клайд принимает отказ! – рявкнула девчонка и пригнулась, встав в атакующую стойку.
Машка ответила тем же.
В глухом дворике мертвого завода, невдалеке от косметических магазинов, супермаркетов, бутиков и спа-центров, две девицы готовились порвать друг дружку на мясцо. И в этом не было ничего странного, приз был молод и хорош.
Вито вздела руку и свистнула:
– Лей-не-жалей!
Запели цепи и шестеренки, высоким свистом ответили пилы махобоя. Но амазонки не шелохнулись. Вот-вот начнется кровавое месиво, полетят куски отрубленного мяса, а то и члены. Как тут принято выкупать пришлецов – до первой крови или чистой победы – лучше не думать, если Машка получит тяжелую рану, ясно, что случится. И помочь будет нельзя, просто нечем. Может, вмешаться? Но влезать в бабью драку по понятиям друзей его детства было невозможно. Может, кинуть мячик в Клайда, она заслужила не меньше Вито? Мысли вертелись разные, но Тимур лишь заторможенно пялился. Словно морок навели. Он ждал, что Клайд покажет героический скачок вверх, но воительница лишь крутила шест.
На ристалище происходило что-то странное: вместо лихих прыжков и метких ударов боевые девицы вращали оружием и не двигались с места. На взгляд чужака казалось, что игра идет в «кто кого перестоит», но тайные пружины поединка всем остальным зрителям были понятны. Видимое спокойствие бойцов вызвало прилив бурных восторгов, как на стадионе. На два торжества противцев Клайд с Вито ответили двухголосным воплем.
Напряжение росло, дело близилось к развязке, тишину дворика резали посвисты боевого железа.
И вдруг что-то случилось. Тимур не успел заметить, что именно, только противцы заорали победно и стали обниматься. Клайд уронила цепопик и понурилась, кажется, признавая поражение. Машка тоже опустила махобой, тяжело дыша. Не нанеся удара, обе драчуньи измотались, как после тяжелейшего поединка. И хоть Чингиз остался внешне спокоен, он ухмыльнулся самодовольно и гаркнул:
– Салах пришлеца искупил!
Весть подхватил Глас и понес стремительно.
Батый с Кортесом и Миком бросились обнимать победительницу, хлопали по спине и радостно тискали, Тимур же не спешил, не зная, на что имеет право.
Отряд месрезов покидал поле брани в молчании, замыкала шествие Вито. Уже в арке она обернулась и крикнула:
– Еще встретимся, пришлец лютый! Не скучай!
Дернувшись, чтобы послать вдогонку мячик, Тимур наткнулся на Чингиза – тот смотрел не отрываясь, безрадостно:
– Запомни этот час, пришлец. Салах совершил подвиг. Ты должен отплатить.
Возражений быть не могло, долг – дело святое.
– Выбрал оружие?
Мячик бы предъявлен с готовностью.
– Откуда у тебя это? – вкрадчиво спросил Чингиз, рассматривая черную игрушку с подозрительным интересом.
– В лавке выбрал. Не то, что надо?
Ответил Чингиз не сразу, как будто обдумывал каждое слово:
– Значит, должно быть так. Готов принять наказ?
Тимур был всегда готов. Ожидал чего-то необычного или интересного, на что и мог только рассчитывать дерзающий новичок, например залпом выпить огромную банку Тёплой Водицы. Задание оказалось настолько диким, что если бы не Машка, наверное, Тимур наплевал бы на долг чести и трусливо отказался.
А теперь придется выполнять.
24-й до Эры Резины
Ночь спущена. Время пришло. Тимур вышел из укрытия, сложил ладошки рупором и заорал:
– Пришлец лютый Темнеца метит!
Долгое эхо подхватило глас жадно, страшная весть понеслась по закоулкам. Скоро дойдет до Темнеца, и тогда… Отчаянно не хотелось думать, что будет тогда. Если Темнец ужасен так, как его малюют, дело безнадежно. Выстоять, как Машка – не светит, он просто не умеет так, и Темнец не позволит. Остается надежда на чудо или стремительный бросок мячика. На большее рассчитывать нельзя, да ему и не приказано. Главное – вызвать на бой.
Глас затих, повисла тишина, и тишина нехорошая, словно все обитальцы Треугольника попрятались, потрясенные такой дерзостью. Какую панику навело «мечение» Машки, а тут бросили вызов самому Темнецу. Что-то будет…
На перекрестке, куда вышел Тимур, сейчас лишь ветер гулял. Тимур напряженно вглядывался, но приближение коварного врага ничем себя не выдавало. Может, Темнец испугался и забился в берлогу? А вдруг он невидимый и уже находится за спиной? А вдруг все обойдется? Страхи закипали, мысли сворачивали в сторону безумия, и уже подумалось, что Темнец не услышал вызова, и стоит послать еще один глас, чем вот так исходить паникой в каменной тишине. Об этом его не предупреждали. Тем хуже для них.
