– Пришлец лютый Темнеца отпустил!
Глас разлетался во все стороны с утроенной силой. Весь Треугольник переполнился необыкновенной вестью.
В спину ткнули кулачком, незаметно, но больно, Тимур покосился.
– Как только отвлеку, быстро уходи в левый проулок, – прошептала Машка. – Метров триста дом, на втором этаже дверь, заколочена накрест. Дерни – откроется. Переждешь Ночь. Дальше – сам. Теперь ты чужак.
Глас затих. Настала тишь, корпуса ждали, ждали улицы и арки, ждали пустые окна. Но больше всего ждал Чингиз, даже подался вперед, всматриваясь, словно ответ покажется дрожащим огоньком.
Машка шагнула в круг:
– Я беру слово.
– Не время, – огрызнулся Чингиз.
– Мы ошиблись. Это был пришлец.
Чингиз резко повернулся к нахалке:
– Не бывает ошибок! Мы отпустили двойника Темнеца. Одного из многих. А значит, уменьшили его силу.
– Это ошибка.
Махобой Чингиза вынырнул из-под плаща:
– Салах готов это доказать?
Все внимание Батыя, Кортеса и Мика ушло на стычку. И потому Тимур отступил успешно. Потом еще немного. И еще. В темных углах руин уже поблескивали чьи-то глаза, жадно любуясь остывающим мясцом и Тёплой Водицей, глабьего мясца надолго не хватило, обитальцы снова голодны. Но это мало беспокоило Тимура. Спасаясь, изгнанник слышал, как разгорается перепалка, и хотел только одного: как можно скорее оказаться за углом дома.
Незамеченным он юркнул за угол и побежал, как только мог.
А за крышами уже нарастал глас, пока отчетливо не донес:
– Темнец Чингиза избежал!
Заскочив в невысокий корпус, Тимур пронесся по коридору, весь пол которого блестел кафельными шашечками, выскочил на лестницу, преодолел этаж и уткнулся в дверь, забитую крест-накрест досками, над которой болтался остаток таблички «…тека». Дернул – скрипнула створка, отворилась. Из глубин темноты метнулись всполохи.
23-й до Эры Резины
Ловкая загородка из куска мятой жести укрывала крохотный костерок, который пытался жарить кусочки мясца, насаженные на стальные прутья. Только вот хозяин шашлычков куда-то делся. Судя по всему, не лу`жник и не лизнец – они сырым мясцом не брезговали. Может, торбник тут обитает или живец?
Пламя слепило, обступила густая темнота.
– Эй! – позвал Тимур. – Кто здесь? Выходи, не бойся!
Ответила вязкая тишь.
– Кончай прятаться, это я, Тимур Лютый, ничего тебе не сделаю.
Местный обиталец упрямо затаился.
– Сюда иди, а то мясцо съем.
Страшная угроза не подействовала, но поблизости наметилось тихое шебуршение. Вытащив фонарик, Тимур накрутил аккумулятор и направил хилый лучик в темень. Голые полки, с которых свалили книги, громоздились застывшей бумажной лавой. Тысячи томов, сваленных без жалости в беспомощную кучу. Кругом, куда падал свет, лежали руины поверженных книг. Как в последний день цивилизации, когда накопленные знания будут оценены по достоинству: их соберут в огромный костер, который принесет немного тепла. Обо всем он, конечно, не думал, а просто хотел найти источник шума в макулатурных развалах. Вдруг мелькнул предмет, которому здесь было не место: посреди бумажных гор торчал пригорок зеленого плаща.
Тимур упер фонарик прямо в него:
– Вылезай, попался.
Холмик вздрогнул и постарался стать невидимым. Но у него ничего не вышло. Тимур дружелюбно пнул ногой в ту сторону, там оказалось что-то мягкое и податливое.
– Глухой, что ли?
В плаще образовалась щель и растянулась дыркой с перепуганным личиком.
– Димка! – обрадовался Тимур. – Ты чего придуриваешься? В прятки решил поиграть?
Дохлик был сильно напуган:
– Зачем вы меня нашли?
– И не думал я тебя искать, самому бы схорониться.
– Я вам не верю.
– Это почему?
– Глас был, вы… отпустили Темнеца.
Книги взывали к правде, Тимур напрягся и выложил:
– Никого я не отпускал. Да и не Темнец это был, а какой-то кинокритик по фамилии Темнов, попал сюда с вечеринки. Темнец – его никнейм.
Все еще недоверчиво поглядывая, Дохлик вылез из-под плаща:
– Кто его отпустил?
– Чингиз, а может, и Кортес, я не заметил.
Парень опять трусливо отшатнулся.
– Вы противец? – спросил Дохлик с таким отчаянным ужасом, как будто узнал, что старый знакомый – заядлый вампир.
Тимур поднял ладонь и торжественно сказал:
– Клянусь тебе, брат мой, я просто Тимур. Веришь?
В душе Дохлика боролись страх и любопытство. Победил разум. Парень успокоился.
Костер тлел из последних сил. Усевшись рядом с умирающим огоньком, Тимур вынул пачку евро и занялся бросанием купюры. Язычки набрали силу, быстро разрастаясь, евро горели с треском, как новогодние бенгальские огни. Он прощался с самым прочным основанием той жизни, в которую больше не вернется. К чему деньги, если на них не достать Тёплой Водицы или радость Машке? Деньги стоят ровно столько, сколько могут поддержать огонь, как это просто. Если бы он знал раньше. И ведь на самом деле никогда не испытывал такого удовольствия от денег, как сейчас, сжигая пятисотки одну за другой.
Дохлик притащил кипу книг:
– Варварство, но костер важнее.
– Почему ты боишься противцев? – спросил Тимур.
– Слышал разное…
– Говори как есть. Видишь, сколько денег за твой шашлык отдал.
Дохлик печально вздохнул:
– Говорят, они жестокие и беспощадные. Говорят, их водитель Чингиз Безжалостный может отпустить любого, даже своего. Они бывшие месрезы, но ставшие отдельным цехом. Они всех подозревают, им нельзя верить. Если к ним попадает пришлец, его сразу отпускают.
Слухи явно приуменьшили способности Чингизовой шайки, эти демоны были на все способны. Вот только знать всю правду Димке ни к чему, и так трясется от каждой ерунды. Может, кстати, он знает, почему эти отморозки так окрысились на Темнеца?
– Только слухи… – Дохлик смотрел на коптящий шашлычок. – Они считают, что Темнец принесет Треугольнику огромную беду, погубит всех. Они поклялись найти и отпустить его. И всех, кто с ним. Любой ценой.
– Темнец настолько страшен?
– Всякое говорят… От вас пахнет колбасой…
Вынув упаковку, Тимур протянул Димке три кружочка.
– Не успел поблагодарить тебя за спасение.
Димка обнюхал колбасу как настоящий обиталец и откусил крохотный кусочек. Долго смаковал его, в наслаждении закрыв глаза.
