Дочитав, Тимур удалил свой ящик со всеми потрохами и расколошматил ноутбук о подоконник. Бесполезная железка больше не понадобится.
Сборы прошли по-тревожному, бодро. Он выскочил, когда зажглись уличные фонари, швырнул на заднее сиденье пакеты, забитые жратвой, прыгнул за руль и, даже не прогрев двигатель, как аккуратно делал и в теплую погоду, сорвался с места. До Обводного канала долетел, особо не заботясь о правилах, въехал на тротуар набережной и хлопнул дверцей.
Кремлевская стена завода высилась неприступным бастионом. Хилые лампочки мазали воду канала и парапет пятнами. Пахло свежим пожарищем. А вот и шлагбаум. Он опущен, за ним виднеются контуры цехов.
Приблизившись к строжке, Тимур постучал. Ответил ленивый тявк пса, сонный охранник скрипнул окошком, уставился злым глазом:
– Чего надо?
– Впусти.
– Погадить негде? – ласково спросил страж. – Вон, под любым деревом на канале, выбирай.
– Мне в Треугольник.
– Куда?
– Мне надо назад. Очень надо.
– А больше ничего? Иди отсюда.
– Ладно… Ищем всегда, найдем с победой. Понял, о чем я? Вернуться Внутри. Ясно? Я чистый от резины. Понял? Ну как, теперь можно?
Охранник вытащил рацию:
– Вот что, парень. Обкурился или не протрезвел, твое дело. Но если не провалишь отсюда, вызываю наряд. Они за две минуты доедут. Врубился?
– А вы знаете как…
– Что «как»?
– Про то, что… там…
– Сваливай, пока цел…
Тимур вынул две крупные купюры:
– Дружище, может, договоримся?
Не разглядев денег, охранник щелканул рычажком и доложил в черное нутро коротких волн:
– База, база, я – Пятнадцатый. Прием! Срочный вызов!
Нарываться дальше – бесполезно. Напрямую входа не было. Федор не соврал.
Подхватив пакеты, Тимур отступил к ограде канала. Великая стена с пустыми глазницами окон тонула в ночи города. Она скрывала другую Ночь. И в глубине той Ночи были они. Каждому надо дожить до утра. Чингизу, Батыю, и последнему лу`жнику, и даже Темнецу. И Машке надо дожить. Она там совсем одна со своим дурацким махобоем. А он здесь и ничего не может сделать. Даже перекинуть упаковку колбасы.
Тимур прислушался, надеясь, что хоть какой-нибудь шум подскажет, что творит Ночь. За стеной не раздавалось ни звука. Словно никого и вправду не было. Треугольник затаился.
Брелок, спасший его от полета, улетел на дно канала. Теперь так надо.
Отъехав, Тимур заметил яркие сполохи пожара и проблески тревожных маячков. Тут же оказался гаишник, лениво вращавший жезл, направляя движение мимо затора: пожарный расчет тушил полыхающий остов. И хоть до него было метров десять, Тимур понял, что это ясным пламенем догорала «бомба» Федора. По дверцам «бээмвухи» тянулся жирный след, а колеса покоились на спущенных покрышках. Костер полыхал весело, в зеркальце заднего вида казался ярким пятнышком, пока не исчез за поворотом.
На Васильевский он долетел стремительно.
14-й до Эры Резины
Пакеты, полные еды, зашвырнул в помойку, чтобы у бомжей сегодня ночью был пир. Набрав код на двери подъезда, Тимур распахнул створку, но замешкался на пороге. Мелькнула узкая тень и с металлическим звоном впилась в створку. Удар был такой силы, что зубчики вгрызлись по основание и застряли. За дверью кто-то лихорадочно дергал, пытаясь вернуть оружию боевое состояние.
Он не стал раздумывать, откуда в мирной новостройке взялся махобой, а кинул резиновый мячик. Раздался смачный шлепок. Черный шарик отпрыгнул в ладонь, а за железной створкой чье-то тело, шурша, повалилось на землю. Тимур был уверен, что одного удара достаточно, но руку держал наготове, когда шагнул внутрь. Волнения и даже беспокойства он не испытывал. Как будто так и должно было случиться.
Лампочку коварно свинтили. На краю темноты лестницы и света дворовых фонарей корчился дождевик, согнутый до земли, как в молитве. Незнакомец убаюкивал рану ладонями. А махобой-то у него был Машкиной модели.
По-уличному резво Тимур саданул своего не-убийцу по печени, парень свалился на бок, но лицо не открыл, сквозь пальцы сочились бурые ручейки. Мячик поразил нос, раненый тихо постанывал. Медлить было нельзя, каждую минут могли появиться соседи.
– Встать! – приказал Тимур и попробовал вырвать махобой. Зубцовка засела крепко, но поддалась усилию.
Пошатываясь, убийца-неудачник поднялся, оказавшись сильно ниже Тимура, и двинулся вон из подъезда.
Тимур схватил его за шиворот:
– Не спеши, еще не познакомились.
Человек замер.
– Это тебе не поможет, – заговорил он гнусаво, как комический персонаж, у которого в кровавой вмятине исчезла часть лица.
– Кто послал?
Тот закашлялся и выплюнул багровый сгусток.
– Говори, или поведу в ментовку. У меня там хорошие знакомые. Они тебя не так обработают.
– Не поведешь, – улыбнулся тип сквозь мучение.
– Почему?
– Нельзя сказать о Треугольнике.
– Мне пофиг твой треугольник. Было покушение на мою жизнь, и я задержал нападавшего. Выкладывай. Федор, то есть Тимур Нарзиев тебя подослал?
– Ты не понимаешь…
– Чего?!
– Возвращенец не должен жить.
– А что так?
– Слишком сильный для Далёка. Нарушит гармонию…
Лицо ночного гостя толком было не разглядеть, ничего в нем особенного не наблюдалось, неспортивный хлюпик, как только махобоем себя не прикончил.
– И что мне делать? – неожиданно спросил победитель.
– Выбора нет, – прогнусавил тот и побрел в сторону шоссе.
Наверное, полагалось пребывать в страхе или впасть в панику, но наступило облегчение, как в первые минуты под душем. Обождав, пока пошатывающийся недо-убийца скрылся за углом дома, Тимур осмотрел двор, задушенный легковушками, скрутил махобой и поднялся в квартиру в отличном настроении.
Лечь спать? Нереально. Требовалось усмирить проснувшуюся энергию. И он позвонил Юльке. Извергнулся поток женских обид, что пропал, затем водопад слез о том, что, как последняя дура, связалась с таким мерзавцем, после чего несгибаемая девица согласилась «бросить все дела».
Примчалась и с порога кинулась на шею. Тимур механически сжал упругое тельце и ничего не почувствовал. Юлька нежно покусывала и всасывала его язык, но ощущение физического равнодушия тормозило.
Она потерлась щекой, нежно, как ей казалось, сжала у него в паху и томно шепнула:
– Я в душ.
С Тимуром творилось что-то совсем не то.
