– Я пойду первым, – сказал Димбл.
– Как я вам завидую, что вы не боитесь! – сказала Джейн.
– Тише, прошу вас!.. – сказал он.
Они осторожно дошли до обрыва и остановились. Внизу, в ложбинке, горели довольно большие поленья. Вокруг росли кусты, и пляшущие тени мешали все рассмотреть. Кажется, за костром стоял шалаш; Деннистону показалось, что он видит и перевернутую тележку, а у костра стоит котелок.
– Есть там кто-нибудь? – тихо спросил Димбл.
– Не знаю, – ответил Деннистон. – Подождите минутку.
– Смотрите! – сказала Джейн. – Вон там, где пламя отнесло ветром!
– Что? – спросил Димбл.
– Вы не видите?
– Ничего не вижу.
– Кажется, я вижу человека, – сказал Деннистон.
– Да, вроде бы бродяга, – ответил Димбл. – То есть в современной одежде.
– Какой он с виду?
– Не знаю.
– Надо идти вниз, – сказал Димбл.
– А можно тут спуститься? – спросил Деннистон.
– Не с этой стороны, – заметил Димбл. – Мне кажется, правее есть тропинка. Пойдем опять вдоль изгороди, пока не наткнемся на нее.
Они говорили тихо, огонь трещал все громче, дождь перестал. Осторожно, словно солдаты в лесу, они стали пробираться от дерева к дереву.
– Стойте! – вдруг прошептала Джейн.
– В чем дело?
– Кто-то шевелится.
– Где?
– Внизу. Совсем близко.
– Я ничего не слышал.
– Теперь ничего и нет.
– Идемте дальше.
– Вы что-нибудь слышите, Джейн?
– Нет, сейчас тихо.
Они прошли еще несколько шагов.
– Стой! – сказал Деннистон. – Джейн права. Там что-то есть…
– Заговорить мне? – спросил Димбл.
– Подождите немного. Да, есть. Смотрите! Ах ты, да это ослик…
– Так я и думал, – сказал Димбл. – Это бродяга, лудильщик… Вот его ослик. А спуститься надо…
Они двинулись дальше и вышли на заросшую тропинку. Шла она петлей, и все же шалаш или палатку уже не загораживал костер.
– Вот он, – сказала Джейн.
– Да-да, вижу, – сказал Деннистон. – Действительно, бродяга. Видите его, Димбл? Старик с бородой, в старой куртке и в черных штанах. Вон, ногу вытянул, пальцы торчат из башмака!
– Вон там? – сказал Димбл. – Я думал, это бревно. Но у вас лучше зрение. Вы уверены, что это человек?
– Вроде бы да. Не знаю, глаза устали. Слишком тихо он сидит. Если это человек, он заснул.
– Или умер, – сказала Джейн, резко вздрогнув.
– Что ж, – сказал Димбл. – Идемте вниз.
Меньше чем за минуту они спустились вниз. Палатка там была, и какое-то тряпье в палатке, и жестяная тарелка, и несколько спичек, и кучка табаку, но человека не было.
2
– Я вот чего не понимаю, – сказала Фея. – Что вы над ним трясетесь? То вы так, то сяк! Разводили тут про убийство, теперь он сидит один, а толку-то? Может, сработает, а может – нет. Да я бы его за двадцать минут расколола. Видали мы таких.
Так говорила Фея Уизеру той же ненастной ночью, часов в двенадцать. Был с ними и третий, профессор Фрост.
– Уверяю вас, мисс Хардкасл, – сказал и. о., глядя поверх Фроста, – ваши мнения всегда вызывают у меня живейший интерес. Но если я вправе так выразиться, перед нами – один из тех случаев, когда… э-э-э… принудительные собеседования привели бы к нежелательным результатам.
– Почему это? – угрюмо спросила Фея.
– Простите, если я вам напомню, – сказал Уизер, – не потому, что вы не знали, из чисто методологических соображений, – нам нужен не он. Я хочу сказать, мы все будем рады увидеть среди нас миссис Стэддок, главным образом – в связи с ее поразительными психическими способностями. Конечно, употребляя слово «психический», я не отдаю предпочтения никакой гипотезе.
– В общем, сны, – сказала Фея.
– Можно предположить, – продолжал Уизер, – что на нее оказало бы нежелательное действие, если бы мы доставили ее насильно, а здесь она обнаружила, что ее муж находится в… э-э-э… не совсем естественных, хотя и временно, условиях, неизбежно связанных с вашим методом исследования. Искомая способность могла бы исчезнуть.
– Мы еще не слышали донесения, – спокойно сказал Фрост. – Прошу вас, майор.
– Все к собакам, – сказала Фея. – Поехал он в Нортумберленд. После него оттуда вышли три человека: Ланкастер, Лили и Димбл. Перечисляю по значимости. Ланкастер – верующий и большая шишка. В родстве со всякими епископами. Черт-те сколько написал. Лили – вроде того, но потише. Правда, сами помните, в прошлом году он нам попортил кровь в этой комиссии насчет высших школ. В общем, люди опасные. Деловые, что называется. Димбл – не то. Божья коровка. Против него ничего и не скажешь, знает свою науку, и все. Не такой он знаменитый… ну, может, у этих, филологов. Хватки нет, совести – завались, в общем – толку от него мало. Те двое ему не чета, те кой-чего смыслят, особенно Ланкастер. Такого и нам заполучить не грех, если б не эти… взгляды.
– Вы могли бы сообщить майору Хардкасл, – сказал Фрост, – что эти характеристики нам известны.
– Действительно, – сказал Уизер, – поскольку час поздний… мы не хотели бы переутомлять вас, мисс Хардкасл… Не перейдете ли вы к более существенным положениям вашего… э-э… доклада?
– Ладно, – сказала Фея. – Людей у меня было мало. Сами знаете, спасибо, что мы вообще его увидели. Все у меня были заняты, пришлось обойтись чем есть. Шесть человек я поставила у колледжа, в штатском, ясное дело. Потом трех, кто получше, послала за Ланкастером. Через полчаса получила телеграмму, он в Лондоне. Может, там чего найдут. С Лили я попотела. Ходил мест в пятнадцать. Всё взяли на заметку. Димбл вышел последний, у меня оставался один человек, и тут О’Хара звонит, людей ему надо. Ну я решила, бог с ним, с Димблом. Каждый день ходит на службу и вообще пустое место.
– Я не совсем понимаю, – сказал Фрост, – почему вы не послали людей в само здание.
– А из-за вашего Феверстона, – сказала Фея. – Нас теперь в колледж не пускают, если хотите знать. Говорила я, не наш человек. Крутит. С университетом заигрывает. Помяните мое слово, вы еще с ним наплачетесь.
Фрост посмотрел на Уизера.
– Я ни в малейшей степени не стану отрицать, – сказал и. о., – что некоторые действия лорда Феверстона вызывают у меня недоумение. Однако мне было бы невыразимо тяжело предположить, что он…
– Стоит ли задерживать майора Хардкасл? – спросил Фрост.
– Вы совершенно правы! – сказал Уизер. – Я чуть не забыл, моя дорогая мисс Хардкасл, как вы устали и как я ценю ваше время. Не позволяйте нам злоупотреблять вашей добротой. Вам совершенно ни к чему утруждать себя скучными мужскими делами.
