Она вскрикнула от удивления и посмотрела на него.
– А где же вы тогда живете? – спросила она.
– На земле.
– Ты же сказал, она неподвижная?
– Да. Мы живем на Твердой Земле.
Впервые с тех пор, как он повстречал Королеву, он увидел на ее лице что-то хоть отдаленно похожее на страх или отвращение.
– Что же вы делаете ночью?
– Ночью? – в недоумении переспросил Рэнсом. – Ночью мы спим.
– Где?
– Там, где живем. На своей земле.
Она задумалась и думала так долго, словно никогда не заговорит. Но она заговорила, и голос ее стал спокойней и тише, хотя прежняя радость еще не вернулась.
– Он вам не запретил, – сказала она; не спросила, просто сказала.
– Конечно, – ответил Рэнсом.
– Значит, разные миры устроены по-разному.
– А у вас закон запрещает спать на Твердой Земле?
– Да, – сказала Королева. – Он не хотел, чтобы мы там жили. Мы можем приплыть туда и гулять, ведь этот мир принадлежит нам. Но остаться там – заснуть и проснуться… – Она содрогнулась.
– В нашем мире такой закон невозможен, – сказал Рэнсом. – У нас нет плавучих островов.
– А сколько людей в вашем мире? – внезапно спросила она.
Рэнсом сообразил, что точного числа он не знает, но постарался объяснить ей, что такое «миллионы». Он надеялся ее удивить, но числа сами по себе ее не интересовали.
– Как же вам всем хватило места на Твердой Земле? – допытывалась она.
– Там не один такой кусок, а несколько, – отвечал Рэнсом, – и они большие, почти такие же большие, как здесь – океан.
– Как же вы живете? – удивилась она. – Половина вашего мира пустая и мертвая. Столько земли, и вся прикована ко дну. Разве вам не тяжело даже думать об этом?
– Ничуть, – ответил Рэнсом. – В нашем мире перепугались бы, услышав, что у вас тут сплошной океан.
– К чему же все это ведет? – тихо сказала Королева, обращаясь скорее к себе, чем к Рэнсому. – Я стала такая взрослая за эти несколько часов, вся моя прежняя жизнь – словно голый ствол, а теперь ветви растут и растут во все стороны. Они разрослись так, что вынести трудно. Сперва я узнала, что сама веду себя от одного блага к другому, это тоже трудно понять. А теперь получается, что благо в разных мирах – разное. То, что Малельдил запретил в одном мире, Он разрешил в другом.
– Может быть, в нашем мире мы не правы… – неуверенно начал Рэнсом, встревоженный тем, что натворил.
– Нет, – отвечала она. – Так говорит мне Сам Малельдил. Да иначе и быть не могло, раз у вас нет плавучих островов. Только Он не сказал мне, почему Он запретил это нам.
– Наверное, есть важная причина, – начал Рэнсом, но она рассмеялась и перебила его.
– Ах, Пятнистый, – воскликнула она, все еще улыбаясь, – как же много говорят в вашем мире!
– Виноват, – смущенно буркнул он.
– В чем же ты провинился?
– В том, что говорю слишком много.
– Слишком много? Как я могу решать, что для вас много?
– Когда в нашем мире скажут, что кто-то много болтает, это значит, что его просят замолчать.
– Почему же прямо не попросить?
– А над чем ты смеялась? – спросил Рэнсом, не зная, как ей ответить.
– Я засмеялась, Пятнистый, потому что ты, как и я, думал о законе, который Малельдил дал одному миру, а не другому. Тебе нечего было сказать о нем, и все же тебе удалось превратить это в слова.
– Кое-что я все-таки хотел сказать, – тихо проговорил Рэнсом. – В вашем мире, – добавил он громче, – этот запрет соблюдать нетрудно.
– Опять ты говоришь странные слова, – возразила Королева. – Кто сказал, что это трудно? Если я велю зверям встать на голову, им трудно не будет. Наоборот, они обрадуются. Вот так и я у Малельдила, и всякий Его приказ для меня радость. Я не об этом думала. Я думала о том, что Его повеления бывают разные – есть, оказывается, два вида просьб.
– Умные люди говорят… – начал было Рэнсом, но она снова перебила его.
– Подождем Короля, спросим его, – сказала она. – Что-то мне кажется, Пятнистый, ты тоже ничего об этом не знаешь.
– Конечно, спросим, – ответил Рэнсом. – Если найдем. – И тут же невольно вскрикнул по-английски: – Что это?!
Женщина тоже вскрикнула. Падучая звезда промчалась по небу далеко слева, и через несколько секунд раздался невнятный грохот.
– Что это? – повторил он уже на здешнем языке.
– Что-то упало с Глубоких Небес, – ответила Королева. На лице ее проступило и удивление, и любопытство, но мы так привыкли видеть эти чувства только с примесью страха и отпора, что выражение это опять показалось Рэнсому странным.
– В самом деле, – отозвался он. – Эй, а это что такое?
Посреди спокойного моря вздулась волна; водоросли, обрамлявшие остров, затрепетали. Через мгновение все успокоилось – волна прошла под их островом.
– Что-то упало в море, – уверенно сказала Королева и вернулась к прерванному разговору, словно ничего и не произошло. – Я хотела сегодня отправиться на Твердую Землю, чтобы поискать Короля. На этих островах его нет, я их все обыскала. Но если мы взберемся на те горы, мы сразу увидим большую часть моря. Мы увидим, нет ли тут еще островов.
– Хорошо, – сказал Рэнсом. – Если нам удастся доплыть.
– Мы поедем верхом, – ответила Королева.
Она опустилась на колени – все движения ее были так точны и изящны, что Рэнсом следил за ней с восторгом, – и трижды позвала, негромко, на одной ноте. Сперва ничего не произошло; но вскоре Рэнсом увидел маленькие волны, спешившие к их берегу. Еще минута, и море возле острова кишело большими серебряными рыбами. Они пускали фонтаном воду, изгибались, оттесняли друг друга, стремясь к берегу, – передние уже почти коснулись земли. Самые крупные достигали девяти футов в длину, и все они были с виду плотными и сильными. На земных рыб они похожи не были, нижняя часть головы была намного шире, чем соединенная с ней часть тела, но к хвосту туловище вновь расширялось. Если б не это, они бы точь-в-точь напоминали гигантских головастиков; а так они были скорее похожи на пузатых старичков со впалой грудью и очень большой головой. Почему-то Королева долго осматривала их, прежде чем выбрать. Едва она выбрала двух рыб, остальные чуть подались назад, а победительницы развернулись хвостом к берегу и замерли, чуть шевеля плавниками.
– Вот так, – сказала она, садясь верхом прямо туда, где суживалось тело рыбы.
Рэнсом тоже сел верхом. Большая голова, оказавшаяся перед ним, прекрасно заменяла луку седла, и он не боялся упасть. Он следил за Королевой – она слегка подтолкнула пятками свою рыбу, и он подтолкнул свою. В ту же минуту они заскользили по морю со скоростью шести миль в час. Воздух над водой был прохладный, волосы развевались от ветра. В этом мире, где ему до сих пор довелось лишь ходить пешком и плавать, было приятно, что верхом на рыбе едешь так быстро. Он оглянулся и увидел, как тают вдали очертания островов, то громоздкие, то воздушные, небо становится все шире, и золотой его свет сияет все ярче. Впереди высилась причудливая, странно окрашенная гора. Он с удивлением заметил, что вся стая отвергнутых рыб по-прежнему сопровождает их: одни плыли прямо за ними, другие рассыпались справа и слева.
