– И как же вы проводили время? Вы ведь все-таки встречались!
– Ну как, – растерялся Виталик. – Можно, я еще выпью? – вдруг спросил он.
Я пожала плечами: «Конечно, твоя же водка, главное, чтобы не упал раньше времени…» «Действительно, он какой-то совсем уж тощенький», – подумала я, вспомнив слова Регины Найденовой. Хотя Егора тоже Гераклом не назовешь, но тот все-таки как-то выглядит более внушительно.
– В основном гуляли мы с ней, – ответил тем временем Виталик. – Потом я пробовал с ней серьезно поговорить. Признался, что я люблю ее, и все такое прочее… Но она… – И парень неопределенно махнул рукой.
– Близость между вами так и не возникла?
– В том смысле, какой вы вкладываете в это понятие, нет. Я все-таки считал, что это должно быть по-другому. Правда, мы несколько раз целовались, но это все было ребячеством.
– А как она восприняла твое признание в любви?
– Очень мягко и вежливо отвечала, что ей, несомненно, приятно это слышать, но, к сожалению, она не может ответить мне тем же, поэтому близкие отношения между нами невозможны. Она была идеалисткой, этакой тургеневской девушкой, и считала, что все должно происходить по огромной обоюдной любви. У меня было несколько иное мнение на этот счет, я уверен, что любовь может прийти и потом, в процессе общения, но не стал навязывать Маше своего мнения. Я решил ждать. Я думал, что, если нам суждено быть вместе, это все равно случится рано или поздно. А если нет, то что тут ни делай – ничего не получится. К тому же Маша в отношении своих принципов была весьма упряма, и мне все равно не удалось бы ее переубедить. Со временем мое чувство к ней превратилось в нечто, подобное поклонению иконе… Я знал, что не могу обладать ею в полном смысле, и обожал ее на расстоянии…
– И что же потом?
– А потом летом я уехал на три месяца в Ростов, к бабушке. Вернулся, пошел, а Маша сказала, что встретила парня, что у них все серьезно.
– А того парня как звали, не знаешь?
– Егор, по-моему. Да, Егор… Ну, я развернулся и вышел. Напился, правда, как свинья, в тот день. Сложно было это все пережить. Ведь Маша ко всему прочему была у нас дома, матери очень понравилась. И вот все как вышло… – Виталик снова схватился за бутылку, но я остановила его.
– И что же, с тех пор ты с Машей не встречался?
– Практически нет, – ответил парень. – Какой смысл? Да потом, она как-то изменилась, что ли… Или я изменился. В общем, не было уже больше таких чувств, как раньше.
– Но ты же сказал, что видел ее две недели назад, – попыталась поймать я Виталика на противоречии.
– Да, видел, – спокойно ответил тот. – Но я мельком видел. Просто проходил по улице, а она навстречу шла. Кивнули друг другу головами, и все.
Похоже, что и здесь ничего интересного мне узнать не удастся. Только это и оставалось констатировать за неимением лучшего.
– Как она выглядела? – задала я вопрос просто уже от отчаяния.
– Нормально. Мне показалось, что она… – Виталик чуть задумался. – Она счастливой выглядела. И что самое удивительное, она была не с Егором – этого парня я тоже как-то мельком видел, так что знаю, как он выглядит.
– И с кем же она была? – неподдельно оживилась я.
Видимо, это мое оживление было таким явным, что Виталик даже насторожился. Он чуть помедлил, потом пожал плечами и сказал:
– По-моему, это был ее преподаватель по английскому языку. Я не знаю, как его зовут.
– Антон Владимирович? – быстро уточнила я.
– Я же говорю, что не знаю, – повторил Виталик. – Но я его помню, не раз встречался с ним тогда, когда бегал за Машей по пединституту.
– Тебе показалось, что счастье Маши связано именно с этим преподавателем? – недоверчиво спросила я.
– Они держались за руки, и вообще было такое впечатление, что они семейная пара. Он, кстати, очень молодо выглядит, так что ничего особенного в этом нет.
Виталик очень спокойно произнес это, а я не верила своим ушам. Если все так, как он сказал, то это совершенно меняет дело. Антон Владимирович при встрече сказал мне, что те самые отношения, на которые тогда намекала я и которые озвучил сейчас этот простодушный паренек, не имели места! Он начисто исключил эту возможность и даже оборвал меня, помнится, когда я пробовала намекнуть…
– Ты уверен, что это был он? – для верности переспросила я.
– Да, уверен, – совершенно спокойно ответил Виталик.
– А когда ты разговаривал с Машей последний раз?
Виталик наморщил лоб, потом покачал головой.
– Не помню. Это давно было, может быть, весной. Но этот разговор был таким… пустым, типа «как дела, ну все, пока, я спешу!». Я же вам говорю – последний раз мы серьезно разговаривали тогда, когда появился Егор. И с тех пор мы больше, по сути дела, не встречались. Я же вам говорил, что мы оба изменились, отношений-то не было. Это у меня там крыша немного поехала, – Виталик самокритично помахал руками возле своей головы.
– Понятно, – процедила я.
Итак, все-таки не зря я съездила сюда, на эту дачу в Жасминной, не зря. Оснований не верить Виталику у меня не было. Действительно, если отношений практически уже не было, у Виталика отсутствует мотив для каких-либо действий в отношении Маши. И из списка подозреваемых его можно смело исключать. Но вот неожиданное свидетельство может оказаться очень важным!
– Спасибо тебе. Ты мне очень помог, – поблагодарила я парня.
– Да нет, ничего, – Виталик вяло махнул рукой.
Алкоголь уже начал действовать на него. Несомненно, Виталик принадлежал к чувствительным натурам. Смерть Маши он переживал довольно искренне. Впрочем, мы всегда тяжело расстаемся с прошлым.
Виталик пытался удержать меня и спрашивал относительно того, как же это могло случиться и у кого поднялась рука.
Увы, мне нечего было ему ответить. Он попросил мой телефон для того, чтобы позвонить и справиться о результатах расследования. Я отказала, сказав, что сама позвоню после того, как все выяснится. На этом мой разговор, казавшийся сначала таким же бесполезным, как и многие предыдущие, и повернувшийся совершенно неожиданным образом, закончился. Я попрощалась с Виталиком и поехала обратно в город.
Я ехала домой, уже ни о чем не думая и никуда не торопясь. Машин было мало, даже очень мало для этого времени и этой трассы. Я совсем расслабилась. И вдруг боковым зрением увидела несущуюся на полной скорости машину. Я еле успела увернуться от удара, но он все же последовал. Правда, не такой силы, на которую рассчитывал человек, сидящий в иномарке. Мою «девятку» слегка занесло, и пока я ее выравнивала, «камикадзе» и след простыл. Я даже не успела понять, какого цвета была машина: какого-то неопределенного.
Я вышла из салона. Потери оказались небольшими: вмятина на капоте достаточно существенная, но выпрямить можно. Только вот как же не вовремя! Сейчас как никогда мне нужна машина.
