Я невольно залюбовалась пудреницей, положив ее на ладонь.
Действительно, глядя на такую штучку, сразу хочется стать ее хозяйкой, настолько очаровательно она выглядела.
«Черт, умели же раньше делать вещи!» – восхищенно подумала я, но тут же вернулась с небес на землю.
Я быстро сунула пудреницу обратно. Мне не нужно было брать ее с собой, я хотела всего лишь убедиться, что она у Наташи.
Я поспешила покинуть квартиру, вернулась на улицу. Ну что ж, моя версия подтвердилась: Наташа украла пудреницу у своей сестры Маши, и не исключено, что девушка стала виновницей ее смерти. Вот так просто, скучно и… так ужасно. Семнадцатилетняя девчонка – и убийство родной сестры из-за пустой вещицы. Честно говоря, мне было не очень-то приятно от осознания того, что я раскрыла такого рода преступление. И главное, столько времени и сил потратила на посторонних людей, а нужная версия оказалась такой близкой и такой простой.
Я сразу заметила Наташу, которая брела к своему дому на высоких каблуках. Она уже не старалась держать спину прямо, не пыталась выдерживать походку светской львицы, она была обычной семнадцатилетней девчонкой, по нелепости вырядившейся в чужой наряд.
«Не приняли! – подумала я. – Что ж, это неудивительно».
Далее я действовала столь же решительно, как и раньше. Не давая Наташе времени на то, чтобы прийти в себя после провала на собеседовании, я двинулась к подъезду. Я уже безошибочно определила, что с Наташей Гавриловой вести беседу нужно именно так – жестко, без сантиментов. Поэтому когда девушка отворила дверь и потерянно уставилась на меня, я резко шагнула вперед и, глядя прямо в глаза девчонке, насмешливо проговорила:
– Ну что, как работа? Не приняли? Ничего, не расстраивайся, ты в ближайшее время работой будешь обеспечена. Где-нибудь на лесоповале.
Наташа открыла рот и заморгала ресницами. Я сделала еще шаг в ее сторону и спросила:
– Так что, Наташа, не пришло ли время самой рассказать правду?
Девушка молчала, растерянно хлопая глазами.
– Или лучше мне за тебя рассказать? – наступая на нее, продолжала я, повышая голос. – Только предупреждаю – шансы на смягчение наказания в этом случае сильно снижаются.
Наташа невольно пятилась назад, во все глаза глядя на меня, а я все двигалась вперед, тесня ее в комнату.
– Тебе это самой пришло в голову или подсказал кто? За сообщника тебе грозит больший срок, между прочим! Хотя ты и так получишь на всю катушку, если будешь продолжать прикидываться невинной паинькой! Мне достаточно просто вызвать милицию и предъявить им одну маленькую безделушку, которая хранится в твоих вещах… Совсем маленькую, но вполне способную обеспечить тебе тюремный срок. Понимаешь, о чем я? Маленькую пудреницу, подарок Алексея Николаевича Абрамова твоей сестре. Это была ее пудреница, а теперь она почему-то хранится у тебя. Вон там, в ящике комода, в шкатулке с твоими украшениями, – я сделала победный жест в сторону комода.
Наташа остановилась у кровати и, чуть не упав, опустилась на нее, тихонько ойкнув. Взгляд девушки стал совсем затравленным.
– Так что, будем говорить или будем молчать? – уже совсем громко спросила я.
– Я буду, буду говорить! – захлебываясь слезами, заговорила девчонка, закрываясь ладонями, словно ожидая, что я сейчас ее ударю, хотя это, естественно, совсем не входило в мои планы. – Только вы зря на меня так думаете, у меня нет никакого сообщника!
– Значит, ты сама все организовала, – уточнила я.
– Я… Да. То есть… Нет, я ничего не организовывала, просто… Просто я тоже хотела такую пудреницу. Она такая красивенькая! А Маша мне ее не отдавала, кричала, что это подарок и вообще вещь очень ценная, а я, дескать, глупая и отношусь к ней как к побрякушке. И что я таких подарков недостойна. А я считала, что Маше она не нужна, она у нее все равно лежала просто так, она ее даже никому не показывала. Вот я и подумала – зачем она ей?
Я слушала этот жалкий, глупый детский лепет, и выражение моего лица было суровым и непробиваемым.
– Итак, ты взяла у сестры пудреницу, которую подарил ей Абрамов?
Наташа молча кивнула, заливаясь слезами.
– И убила ее?
– Нет, нет! – в отчаянии закричала Наташа, снова закрываясь руками, словно защищаясь. – Я не убивала, я не смогла бы! Что вы говорите?! Разве я смогла бы так с сестрой? Из-за какой-то коробочки…
– Но ведь тебе всегда хотелось иметь эту коробочку, поэтому ты изводила сестру своими просьбами подарить ее? – не снижала я тона. – А Маша никогда не рассталась бы с ней, она тебе ясно дала это понять. В тот роковой день вы поссорились, ссора грозила перерасти в драку и переросла, в порыве ты ударила сестру, она упала и… Итог известен. А ты хладнокровно берешь пудреницу, прячешь в своих вещах – поразительная глупость, кстати, объяснимая разве что твоим возрастом, – и уходишь из дома. А потом как ни в чем не бывало возвращаешься и смешиваешься с толпой, которая обступила труп выброшенной тобой с балкона сестры! А милиции рассказываешь сказочку про «серьезный разговор» сестры неизвестно с кем и все такое прочее. А никакого неизвестно кого не было и в помине!
– Нет, нет! – закричала Наташа. – Вы… Неужели вы правда думаете, что все было так? Я вам расскажу правду, честное слово, я могу даже признание написать, что я взяла эту пудреницу, я могу сама в милицию пойти, только поверьте, я не убивала, не убивала Машу!
– Рассказывай! – жестко сказала я, опускаясь на диван рядом с Наташей. – И имей в виду – наша с тобой беседа записывается на пленку, у меня в сумочке диктофон. И запись непременно отправится в милицию, после чего твои слова будут тщательнейшим образом проверены. Так что если ты скажешь хоть слово неправды, все это обернется против тебя. И тогда на снисхождение даже не рассчитывай.
Разумеется, все это было произнесено мною с целью сгустить краски и заставить девчонку с перепугу рассказать правду. Хотя она и так была перепугана до смерти.
– Сначала все было так, как я вам говорила, – тихо начала Наташа. – Маша явно нервничала и попросила меня на некоторое время уйти из дома. Она действительно сказала, что у нее намечается серьезный разговор, и действительно не уточнила, с кем. Было видно только, что все это ей очень неприятно.
Наташа помолчала, поглядев в сторону, потом продолжила:
– И дальше все было так, как я рассказывала. Я погуляла, потом вернулась. И увидела толпу народа перед домом. И Машу… И еще я поняла, что ее убили. У меня в голове был такой бардак, все кружилось, как после карусели. Я вдруг вспомнила про эту злосчастную пудреницу. Сама не знаю, почему в такой момент я об этом подумала…
Наташа всхлипнула и вытерла рукавом глаза.
– Дальше! – безжалостным тоном приказала я.
Девчонка вздохнула и продолжала:
– Ну, я просто встала и полезла за пудреницей, я знала, где она у нее хранится. Я в тот момент подумала, что пусть будет так, словно Маша мне ее завещала…
