– Противно? – Новая волна злобы всколыхнулась в Егоре. Он невольно сжал кулаки. – Это что же, я отвращение вызываю?
– Вот именно! – подтвердила Маша. – Отвращение и презрение. Словно я сама о тебя запачкалась.
– Вон ванная, иди помойся и успокойся! – цинично процедил Егор. – И хватит дурить! Ты все врешь, никого у тебя нет! Ты всегда была чересчур правильная, кого ты могла найти за эти дни?
– А я давно нашла, – парировала девушка. – Просто не понимала, что это мое. Мне ты мешал это понять. А сейчас я во всем разобралась.
– Смотри-ка, какая разборчивая нашлась! – скривил он губы. – Хватит мне врать! И хватит ерунду городить! Давай успокаивайся, и все! А этой шлюхе… я вообще башку сверну, чтобы не путалась не в свои дела! С-сука! Тварь бледнолицая! Угораздило меня с ней связаться!
– Не смей про нее ничего такого говорить, слышишь? – крикнула Маша. – И только попробуй что-нибудь сделать! Я сама в милицию пойду и все расскажу. Тогда вы ее запугали, а меня тебе запугать не удастся! Пойду и напишу заявление, и тебя посадят!
Егор поморщился. Он понимал, что все это ерунда, что никуда она не пойдет, а если даже и пойдет, то это ничего не даст – никто в милиции всерьез не отнесется к ее дурацкому заявлению. Все давно закончилось. Его просто взбесило упрямство Маши, а также известие о том, что у нее появился какой-то мужчина. Однако он постарался взять себя в руки и заговорил с Машей уже другим тоном.
– Маша, ну перестань, пожалуйста, – с просительными нотками в голосе заговорил Егор. – Не нужно так, успокойся. Я же люблю тебя, иначе зачем бы я пришел и стал с тобой разговаривать? Давай так – я подожду три дня, не буду тебя беспокоить. А потом пускай все будет как раньше. Хорошо?
Он в упор смотрел на Машу, и ему казалось, что она внемлет его словам, что она успокаивается и ему нужно еще совсем немного, чтобы окончательно ее убедить. Егор шагнул ей навстречу и прошептал:
– Маша, малышка моя, ну успокойся, иди ко мне, все хорошо, иди сюда…
Он протянул руку и погладил Машу по волосам. Она резко отпрянула и закричала:
– Не трогай меня своими руками! Ты мне противен!
Моментально вся нежность Егора сменилась бешеной яростью. Ощущение того, что он стал ей противен, было невыносимым. Не соображая, что делает, он вцепился Маше в волосы и потянул к себе. Маша закричала тонко и пронзительно, пытаясь вырваться. Егор содрогнулся от этого крика, ему хотелось, чтобы она замолчала, а она, корчась от боли, продолжала твердить:
– Пусти меня, ты подонок, я тебя ненавижу!
– Замолчи! – выдохнул Егор, пытаясь заткнуть ей рот.
Маша вывернулась и вырвалась из его рук.
– Подонок! – еще раз выкрикнула она, сверкая глазами, и тут Егор ударил ее кулаком в левую скулу.
Маша застонала, согнувшись, потекла кровь… И тут вдруг Егор почувствовал свою силу и власть над девушкой, ощутил, что, как тогда, два года назад, в нем поднимается волна садистского наслаждения от того, что это хрупкое существо полностью ему подчинено.
Уже не думая ни о чем, он нанес Маше еще один удар, который пришелся ей под левый глаз. Девушка громко ахнула и закрыла лицо руками. А Егор, не помня себя, принялся беспорядочно наносить удары, чувствуя, что в них должна перегореть его ярость, что с каждым ударом ему становится все лучше и лучше, что он возбуждается в процессе избиения, приходя в состояние некоего эмоционального экстаза. Отрезвил его только последний удар, от которого Маша не устояла на ногах и упала на пол. После этого Егор перевел дух и опомнился. Тяжело дыша, он смотрел на тело девушки, лежавшее у его ног, сжимал и разжимал кулаки, пытаясь восстановить дыхание.
– Вот… так… поняла… – пробормотал он.
Маша не шевелилась. Он нагнулся, чтобы поднять ее, и тут увидел тонкую темную струйку, вытекавшую из-под пышных волос девушки. Еще не в силах поверить в то, что случилось непоправимое, он приподнял лицо Маши за подбородок. Висок был рассечен. Очевидно, Маша ударилась об угол трельяжа, когда падала. Он схватил ее за руку. Пульса не было. У Егора словно что-то оборвалось внутри.
Несколько секунд он тупо стоял над телом девушки, которую любил и которую только что сам лишил жизни. Наконец разум возобладал в нем. Да, это все. Для Маши. Но не для него. Ему нужно срочно подумать о себе. А значит, нужно уходить.
Никто не знал о том, что он должен сюда прийти, никто его не видел. Нужно постараться и уйти так же незаметно. А потом… Потом, дома, он спокойно обдумает, что делать дальше. Но… Он еще раз взглянул на тело девушки. Затем, повинуясь мгновенному порыву, легко поднял его на руки и шагнул к открытой балконной двери. Сейчас темно, никто ничего не заметит – так он успокаивал себя. Хотя заметить вполне было можно: все-таки не пакетик с мусором он выбросил с балкона… От такого невольного сравнения Егора чуть не вырвало, и он поспешно кинулся в коридор.
В прихожей он оглядел себя со всех сторон перед зеркалом.
Вроде бы он не испачкался в крови. А то, что здесь найдут отпечатки его пальцев и другие следы пребывания, – не страшно, он же бывал у Маши неоднократно.
Итак, нужно просто уходить.
Егор выглянул в окно. Во дворе никого не было. Прошел в прихожую, посмотрел в «глазок». Пусто и тихо. Он обулся и осторожно приоткрыл дверь на лестничную площадку. Затем проскользнул в дверь, тихонько захлопнул ее за собой и быстро стал спускаться по лестнице. Выйдя из подъезда, Егор снова огляделся. Никого из соседей видно не было, тела Маши тоже… Скорее всего оно было скрыто высокой травой, и до утра его никто не заметит.
Егор пошел в сторону остановки. Через двадцать минут он уже был дома, сразу уединившись в своей комнате. Он так и не смог уснуть, а рано утром стал при матери нажимать на кнопки телефонного аппарата. После этого с расстроенным видом он проговорил, что Маши больше нет, и рванул в прихожую, сдергивая куртку с вешалки.
Мать ни на секунду ничего не заподозрила, что придало ему уверенности. Значит, он взял верный тон, значит, и другие не заподозрят, нужно только и впредь вести себя правильно и осторожно. Вот прямо сейчас ему предстоит разговор с сестрой Маши – надо же, с ней, оказывается, живет сестра, а он ни сном ни духом. Что, если Маша сказала ей, что собирается встретиться с ним? Вот и нужно выяснить это заранее, чтобы затем придумать себе алиби. Если что – мать подтвердит, в этом можно не сомневаться. Мать сделает все, а убедить ее, что он ни при чем, не составит труда. Мать сама всегда рада верить в то, что ее сынок самый лучший на свете.
Но все оказалось гораздо лучше, чем он предполагал.
Сестрица только растерянно хлопала глазами и говорила, что ничего не знает, что к сестре кто-то приходил, а кто – неизвестно и что самой ее всю ночь не было дома, а сестру в это время убили.
Егор не стал задерживаться.
Что ж, все прошло замечательно, и домой он возвращался уже с легким сердцем. Он заставил себя выбросить из головы мысли о том, что стал убийцей, да еще любимой девушки. Заставил себя вычеркнуть Машу из сердца, просто потому, что так было нужно для его же спасения. Потому что иначе можно было сойти с ума.
