Он снова посмотрел на Собаку.
– Мне осталось задать только один вопрос. Но прежде – услуга.
– Услуга? От нас? Ради этого Собака привела нас сюда?
– Нет. Она просто Собака, она привела вас сюда, потому что беспокоится из-за меня. Она понимает, что что-то не так, и надеется, что вы исправите это. И теперь, раз уж вы здесь, я попрошу вас об услуге.
– Что мы можем сделать для вас? – спросила Грейс.
Скиталец прочистил горло и помедлил.
– Когда я умру, вы найдете для нее нового спутника?
Оуэн практически ожидал этого и снова посмотрел на Собаку.
Одна ее лапа дергалась, а губы подрагивали, и Оуэн понял, что она уснула, совершенно не обратив внимания на то, что Скиталец говорил о ней. В данный момент она была с ним, и только это имело значение, и ее жизнь была наполнена смыслом. Оуэн улыбнулся, но это была печальная улыбка. Когда ее хозяин умрет, она не поймет этого. Она окажется совсем одна, растерянная, ей будет больно. Это было нечестно.
– Мы хотели бы помочь, – сказала Наталия. – Но мы… эм, никого не знаем здесь.
– Понятно.
Скиталец почесал бровь большим пальцем, расслоившимся стертым ногтем.
– Я… я волнуюсь о том, что с ней будет.
К горлу Оуэна подступил комок, но он проглотил его и сказал:
– Мы возьмем ее с собой.
Наталия и Грейс уставились на него.
Оуэн знал, что это всего лишь симуляция, и Монро сказал бы, что Собака – это лишь символ, а не домашнее животное, но ему показалось, что так будет правильно. Он знал, с чем Собаке придется столкнуться, и он не мог оставить ее одну в такой момент.
– Мы возьмем ее с собой, – сказал Оуэн, – и присмотрим за ней, пока не найдем ей дом.
– Спасибо, – Скиталец снова закрыл глаза и откинул голову на камень. – Спасибо.
– Не за что, – ответил Оуэн.
– Неподалеку отсюда, – произнес Скиталец, – есть Перекресток. Думаю, там вы найдете хозяина для Собаки, если подождете.
– Мы пойдем туда, – пообещал Оуэн, – и найдем кого-нибудь.
Грейс и Наталия не возражали против его плана, но Оуэн видел, что они не уверены в нем. Никто не улыбнулся и не кивнул. Сказать по правде, Оуэн и сам не был уверен. Если они заберут Собаку и станут ждать на Перекрестке, где бы это ни было, у них останется меньше времени на поиски Вершины и ключевого момента этой симуляции. Меньше времени на то, чтобы выяснить, как она может помочь им остановить Исайю.
Скиталец склонился и прижался грудью к Собаке, лежавшей на его коленях, и обнял ее большую голову. Собака мгновенно проснулась и уселась. Затем она потянулась носом к его лицу, обнюхивая, и лизнула его подбородок. Она скулила.
– Ты знаешь, – сказал он, выдыхая. – Ты чуешь.
Она поднялась на ноги, пододвинулась ближе и снова принялась лизать его лицо, быстро и упорно – его щеки, лоб, нос и губы. Он закрыл глаза и не стал ей мешать. Затем он погрузил пальцы обеих рук в шерсть вокруг ее шеи и подтянул ее ближе, прижавшись лбом к ее лбу.
– Я знаю, – прошептал он. Затем он прислонился к камню и взглянул в небо. – Снег идет. Теперь я задам вопрос.
Но снега не было. Было совсем не холодно.
Оуэн взглянул вверх – и тут пошел снег.
Нежные белые хлопья легко спускались с неба, некоторые из них касались лица Оуэна своими ледяными краями. Собака снова заскулила. Оуэн опустил взгляд и понял, что Скиталец умер. Его тело было пустым. Собака лизала его безжизненное лицо, ждала и скулила, снова ждала и скулила. Затем она взглянула на Оуэна так, будто отчаянно просила его что-то сделать, и снова обернулась на покинувшего ее Скитальца. Ее шкуру засыпало снегом, белым на ее черной шерсти, и она неистово залаяла, но не на что-то и не на кого-то. Она лаяла от растерянности и страха.
Грейс взглянула на тело Скитальца.
– Я понимаю, что он ненастоящий и умер не по-настоящему. Но все равно тяжело.
– Я уже не понимаю, что значит «настоящий», – сказала Наталия. – Когда…
Собака издала звук, похожий на стон, и улеглась рядом с мертвым хозяином, опустив голову на его колени, как несколько минут назад.
– Бедняга, – сказала Грейс.
– Теперь видите, почему я не смог бы оставить ее, – сказал Оуэн. – Хотите поговорить о том, что настоящее, а что нет? По мне, если что-то ощущается как настоящее, значит, оно настоящее. Это я чувствую по поводу Собаки.
– Мы тоже, – сказала Грейс.
Пошел сильный снег, и за несколько мгновений вокруг тела Странника намело сугробы, медленно похоронив его и скорбящую по нему Собаку. Оуэн выглянул за пределы снежного круга и понял, что больше снега нигде нет. Только на вершине холма, где в мгновение ока опустилась температура.
– Думаю, надо возвращаться на Тропу, – сказала Наталия. Оуэн согласился и позвал Собаку:
– Пойдем, девочка.
Она не двинулась с места, даже не посмотрела в его сторону. Оуэн подошел ближе и дотронулся до ее лапы.
– Девочка, пойдем.
Он заметил, как шевелятся ее уши, поворачиваясь в его сторону, и понял, что она слышит его, просто игнорирует. Глядя на ее размеры, он боялся приближаться к ней, но понял, что это необходимо, если он хочет заставить ее идти с ним. Он подошел еще ближе, наблюдая, как она отреагирует на его присутствие.
– Осторожнее, – сказала Грейс. – Я читала про северного бога, которому волк руку откусил.
– Спасибо, Грейс, отличная история, – сказал Оуэн и сделал еще шаг.
– Я просто говорю…
Собака зарычала, и если бы Оуэн услышал такой рык, гуляя на природе, он бы решил, что это волк или медведь. Он бы бросился бежать, не раздумывая. От этого рыка его пробрало до костей. Но вместо того, чтобы пуститься бегом с вершины холма, он остановился и замер на месте. Собака слегка повернула голову в его сторону, глядя на него одним глазом. Она не обнажила зубы и перестала рычать, когда он остановился. Он медленно опустился и уселся на снег.
– Что ты делаешь? – шепотом прокричала Наталия. – Оуэн, отойди.
– Вы, ребята, идите, – сказал Оуэн, не спуская глаз с Собаки. – Мы догоним.
– Ты серьезно? – спросила Грейс. – Хочешь, чтобы мы тебя оставили? Одного в этой симуляции? Вот с этим вот?
– Она просто напугана, – сказал Оуэн.
Собака тяжело дышала и пыхтела, хотя и лежала в снегу.
– Я посижу здесь и посмотрю, успокоится ли она.
– У нас нет на это времени, – сказала Наталия, слегка стуча зубами от холода. – Думаю, Собака сама может о себе позаботиться.
– Дело не в этом, – ответил Оуэн. – Говорю вам, идите без меня.
