Но Грейс знала и на самом деле не злилась на Оуэна. Она лишь была напугана тем, что едва не произошло.
– Прошу прощения, – сказала Наталия.
– Все в порядке, – ответила Грейс. – Но нам надо идти дальше.
– Окей, – сказала Наталия, открыв глаза и кивнув. – Хорошо.
Они отдохнули еще несколько минут, пока не восстановили дыхание, а затем продолжили свой путь. Бездна все еще была там, внизу, и призывала Грейс сдаться, но та отказывалась слушать. Она все еще сомневалась насчет того, что их ждет на Вершине, и все еще боялась, что они могут сорваться, не добравшись туда. Но вместо того, чтобы думать над этим всем, она сосредоточилась на том, как ставила ногу с каждым новым шагом. Сотни шагов. Может, тысячи.
Это превратилось в своего рода медитацию, в которой она потерялась по мере движения вверх, пока внезапно, без предупреждения, отвесная стена не исчезла. Грейс подняла глаза от тропы и огляделась вокруг, моргая. Они были еще не на вершине горы, но прошли отвесную скалу, и теперь тропа вела их прочь от бездны, по леднику, сиявшему голубизной в лунном свете. Лед заполнил пространство между двумя гребнями горы, и на вершине того из них, что был выше, Грейс увидела свет, хотя теперь он и не был таким ярким, каким казался из ущелья. Но он был там.
Он исходил будто из большого сверкающего купола, который вырастал из скалы, словно половина гигантской жемчужины. Возле него прямо в скале был проделан проход, и тропа вела их прямо туда. Грейс продолжала идти впереди, и они двигались по краю ледника, пока не остановились возле входа.
– По-моему, это конец, – сказал Оуэн.
– Должен быть конец, – отозвалась Грейс. – Больше идти некуда.
С этим они вошли внутрь.
Глава 19
Даже несмотря на то, что Шон держал частицу Эдема в руке, она казалась невозможно далекой, отделенной от него сотнями лет и, кто знает, сколькими милями. Да и руки были не его. Это были руки Стирбьорна, и пока что викинг не понимал, что ему досталось. Однако он всюду носил кинжал с собой, изучал его, потому что подозревал, что эта вещь имела определенное значение, выходившее за рамки святости христианской реликвии.
– Уничтожь этот кинжал или выбрось, – сказал Горм. – Он оскорбляет богов.
– Откуда мне знать, что он оскорбляет богов? – спросил Стирбьорн. – Ты говоришь от их имени? Ты у нас теперь провидец?
В утреннем свете они сидели вокруг кучи пепла и золы, оставшейся от вчерашнего костра. Они все еще оставались в Мирквуде. Тира держалась по правую руку от Стирбьорна, тогда как Горм и еще несколько командиров йомсвикингов злобно смотрели на него с другой стороны кострища. Хотя они и не говорили об отступлении, Стирбьорн понимал, что над ним нависла угроза потерять армию. Он чувствовал это. Если хоть один командир скажет, что отказывается от изначальной цели похода, остальные последуют за ним.
– Палнатоки мертв, – сказал Горм. – Не нужно быть провидцем, чтобы понять, что боги недовольны.
Стирбьорн повысил голос:
– Палнатоки знал, что его ниточке сколько бы ни виться, все равно будет конец. Он встретил конец жизни в бою вместо того, чтобы прятаться в Йомсборге. И кинжал здесь ни при чем, а ты хочешь лишить его смерть достоинства, заявляя обратное.
Горм ничего не ответил.
– Я отдаю дань чести Палнатоки, – продолжил Стирбьорн. – Посему я буду искать возмездия за его смерть. Но мне интересно, что вы будете делать.
– Не притворяйся, что идешь биться с Эриком в честь Палнатоки, – сказал Горм. – Ты бьешься за…
– Не думаю, что он притворяется, – перебила Тира. – Думаю, Стирбьорн зол из-за смерти Палнатоки не меньше вашего, и точно так же он зол на своего дядьку. Разве он не может сражаться по обеим причинам? За свою корону и в честь своего названого брата? Если вы выступаете против Стирбьорна, значит, вы выступаете против Палнатоки.
Она выковывала каждое свое слово со спокойной хладнокровной уверенностью кузнечного молота, и Горму было нечего сказать в ответ. Йомсвикинг опустил голову под взглядом Тиры, будто она была королевой, а не простой воительницей. Стирбьорн и сам с удивлением заметил, что восхищается ею и высоко ценит ее присутствие рядом с собой. Но теперь было не время оценивать. Он снова надавил на Горма.
– Я все еще думаю, что вы сделаете, чтобы отдать дань памяти Палнатоки. Как вы выполните свой обет, если поклялись не отступать.
Горм поднял глаза.
– Мы будем сражаться. Но знай, Стирбьорн, мы будем сражаться ради мести. Мы сражаемся за наши клятвы и нашу честь. Но мы не сражаемся за твою корону.
Стирбьорн кивнул. В конце концов, не важно, ради чего йомсвикинги идут в бой. Важно было лишь то, что они будут сражаться.
– Приготовьте людей. Выступаем к Полям Фюри.
Горм склонил голову, но в этом жесте не было ни любви, ни уважения. Затем он и командиры йомсвикингов разошлись, и когда они ушли, Стирбьорн повернулся к Тире.
– Спасибо за поддержку.
– Я всего лишь сказала правду, – ответила она.
– Думаю, ты изменила ход Гормовых мыслей.
– Да, но не отцовских. Иначе он все еще был бы здесь, – она взглянула на кинжал, висевший у Стирбьорна на поясе. – Занятно, что Харальд его оставил.
Стирбьорн тоже взглянул на кинжал, и Шон сильнее сконцентрировался на течении воспоминания – он делал так каждый раз, когда этот предмет оказывался центральным объектом симуляции.
– Похоже, это для него больше, чем просто реликвия, – сказал Стирбьорн.
– Так всегда и было. Я много раз думала о том, что в нем может быть заключена какая-то сила.
– Какого рода сила?
Она склонила голову набок, глядя на деревья, и в ее зеленых глазах заиграл солнечный свет.
– Я бы сказала, эта штука притягивала к нему других людей. Склоняла врагов на его сторону. Но только пока он носил этот кинжал с собой.
Шон прекрасно понимал, что ей довелось наблюдать. Это была сила, заключенная в данном зубце Трезубца. Но Стирбьорн все еще глядел на странное оружие с подозрением, хотя и носил его на боку.
В скором времени йомсвикинги уже стояли в строю с копьями, мечами, топорами и щитами наготове. Те, кто получил серьезные ранения или ослаб от яда, остались позади, а все остальные целый день шли к Уппсале. Стирбьорн вел их через лес, идя во главе своей армии, и тем самым желал показать, что впереди больше не будет отравленных ловушек и воинов Эрика, способных застать их врасплох. Около полудня они уже оказались в пределах прямой видимости с Полей Фюри. Там Стирбьорн ожидал увидеть построившуюся армию Эрика. Однако равнина была пуста.
Ни воинов, ни лагеря. Лишь засилье травы и болото.
– Где же твои соотечественники? – спросил Горм. – Наверняка же Эрик разослал жезлы.
