– Теперь кровавая жертва, – произнес Стирбьорн. – Я найду животное…
– Нет, – Тира взглянула на его пояс. – У нас уже есть подношение, которое должно понравиться богам.
Стирбьорн опустил глаза, снял с пояса ножны и извлек из них кинжал Синезубого. Пару мгновений он разглядывал его, а затем поместил на алтарь и принес христианскую реликвию в качестве подношения Тору. Он попросил громовержца о помощи в предстоящем бою и воткнул кинжал в трещину, рассекавшую валун. Прикрыв его камнями, он скрыл кинжал от постороннего взгляда. Завершив обряд, Стирбьорн и Тира вернулись в лагерь как муж и жена. Кинжал остался в укромном месте. Если он все еще был там, Шон с легкостью отыскал бы его.
– Исайя, – позвал Шон. – Меня слышно? Вы видели?
– Да, – ответил Исайя. – Отличная работа, Шон. Превосходная.
– Вы определили место?
– Да. Я могу отключить тебя от «Анимуса» прямо сейчас. В любом случае, воспоминания Стирбьорна подходят к концу.
– К концу? – Шон, хотя и выполнил свою задачу в симуляции, не был готов оставить предка позади. – Почему?
– Похоже, Стирбьорн вскоре передаст свои генетические воспоминания ребенку, зачатому с Тирой. У нас нет ДНК его воспоминаний после этой ночи.
– Значит, детей у него больше не было?
– Нет. Разумеется, нет.
– Почему «разумеется»?
– Я… Я думал, ты в курсе. Это исторический факт: Стирбьорн погиб в битве у Полей Фюри.
Глава 20
Оуэн стоял в коридоре, не похожем ни на что, с чем ему уже пришлось столкнуться в этой симуляции. Лес и Путь казались старинными или, вернее, примитивными, а это место выглядело современным. Серые стены с обеих сторон были выполнены из металлических плит, испещренных сетью тонких блестящих золотистых линий наподобие микросхем. Впереди маячил вход в ярко освещенное помещение, напоминавшее грот.
– Не похоже на архетип, – произнес Оуэн.
– Другого пути у нас нет, – ответила Грейс.
Все трое прислушались и осторожно пошли по коридору, который, казалось, пульсировал и, как Оуэн заметил боковым зрением, испускал свечение, однако, когда он смотрел прямо на стены, этого не было заметно. Их шаги были почти бесшумными, но глубокий резонирующий шум наполнял пространство вокруг них подобно мерному сердцебиению, и его нельзя было не почувствовать. Дойдя до конца коридора, они прижались к стене и заглянули за угол, обнаружив, что почти вошли под купол, который видели снаружи. Сияние заполняло пространство под его сводами, заливая помещение бледным голубым светом. Прямо под куполом стояли большие платформы, на которых находились странные предметы и оборудование, которые Оуэн не мог опознать и не мог понять, зачем они нужны. Это могли быть какие-то машины, возможно, компьютеры, а может, просто скульптуры. Платформы были соединены кристальными переходами, лестницами и мостиками, и вместе образовывали структуру, которая выглядела подобно молекуле. Конструкция поднималась вверх под самый купол, а другой оконечностью уходила вниз, в некое подобие шахты, проделанной в горе под ними.
– Что это за место? – спросил Оуэн.
– Может, архетип лаборатории безумного ученого, – предположила Грейс.
– Что-то вроде того, – сказала Наталия. – Думаю, это ключ, который искал Монро. Частицы Эдема ведь происходят из древних цивилизаций?
Наталия кивнула в центр помещения.
– По мне, это выглядит так, будто было сделано древними цивилизациями.
– Ты права, – послышался странный голос.
Оуэн повернулся туда, откуда он звучал, и увидел, что к ним спускается фигура. У нее были длинные темные волосы, а бледная кожа, кажется, светилась изнутри. На голове у нее был серебряный убор, похожий на шлем, а белые одежды почти касались пола. Незнакомка приблизилась к ним и заговорила тем же голосом, который они слышали в самом начале симуляции.
– То, что вы видите, принадлежит древней цивилизации. Моей цивилизации.
Она повернулась к ним спиной.
– Идемте.
Оуэн, Грейс и Наталия последовали за незнакомкой по одной из кристальных лестниц, они поднимались вверх над уходящей вниз пропастью, которая казалась бездонной. Оуэн крепко держался за холодные перила.
– Кто вы? – спросила Наталия незнакомку, пока они поднимались.
– Я – воспоминание одного из тех, кто приходил сюда раньше, – ответила незнакомка и больше ничего не сказала.
Она вела их от лестницы к переходу и оттуда к другой лестнице, на самый верх, почти под самый купол, пока они не добрались до платформы рядом с вершиной всей конструкции. Там они увидели что-то вроде кровати, имевшей четкие очертания и сделанной, кажется, из тех же металлических плит. Это напомнило Оуэну «Анимус». На ложе была женщина с такой же медной кожей, как у тех, кого они встречали раньше. Ее тело от плеч и ниже было укрыто покрывалом, и она, кажется, спала.
– Я известна под разными именами, – сказала незнакомка. – Но вы можете звать меня Минерва.
– Как богиня? – спросила Грейс.
– Представители моего народа стали героями ваших мифов, и у меня было много имен, – незнакомка развела руки в стороны. – Афина. Сулис. Вар. Сарасвати. Мы, пришедшие раньше, правили человечеством тысячи лет.
Голос незнакомки, Минервы, проник в сознание Оуэна с такой силой, что у него помутнело в глазах, и ее фигура исказилась, увеличилась в размерах и загорелась ярким светом.
– Тогда были изготовлены орудия и приспособления. Трезубец был изготовлен с тем, чтобы в мире правила идеальная власть.
Она провела рукой, и купол потемнел, затем появились изображения, сменявшие друг друга на его поверхности. Это были сцены войн, и поля, где проходили битвы, были усеяны телами погибших.
– Мой народ. Мы сражались сами с собой. Мы сражались с вами – нашими созданиями. Мы уничтожили сами себя, потому что допустили ошибку.
Она прошла к ложу и дотронулась до него в месте, которое, казалось бы, ничем не выделялось. Но от ее прикосновения по всей платформе, по ее золотым венам начал распространяться пульсирующий свет, наполняющий ложе сиянием, и этот свет наполнял тело спящей женщины. Минерва оглянулась на Оуэна и остальных. Она молча ждала.
Оуэн думал над тем, должны ли они что-то сделать или сказать. Он посмотрел на Грейс и Наталию, но они были в таком же замешательстве.
– Вы не спрашиваете меня, что это была за ошибка, – наконец произнесла Минерва, и в ее голосе слышалась горечь. Оуэн почувствовал себя так, будто только что они втроем провалили проверку, о которой даже не знали.
– Мой народ выстроил цивилизацию ни с чем не сравнимой мощи и красоты. Мы усмирили природный хаос и подчинили его своей воле. Мы разгадали код самой жизни и стали ее хозяевами. Мы сделали все и даже больше, тем не менее, мы, ису, уничтожили сами себя. И вы не хотите спросить меня, как именно? Вы настолько уверены, что человечество не может пасть так же, как мы?
