– Дело сделано? – спросил король.
– Нет, – ответил лагман.
– Нет?
– У нас есть кое-что получше, – Торгни протянул королю клинок, и Эрик нахмурился, глядя на него.
– Что это такое?
– Это христианская реликвия, – сказал Торгни. – Стирбьорн забрал ее у Харальда Синезубого, который, в свою очередь, получил ее у великого христианского отца в Риме.
Хмурое выражение на лице Эрика сменилось гримасой брезгливости.
– И зачем мне это?
Лагман обернулся к Торвальду.
– Расскажи, что ты видел.
Стало понятно, что Торгни хочет представить кинжал в качестве символа победы, поэтому Торвальд сказал:
– Стирбьорн решил, что может заручиться поддержкой Тора, предложив громовержцу эту реликвию. Но Стирбьорн был неосторожен, и я забрал его жертву с алтаря. Если вы принесете эту реликвию в жертву Одину и посвятите ему завтрашний бой…
– Я думал, мне не придется сражаться со Стирбьорном, – перебил Эрик.
– И это правда, – ответил лагман. – Вам не придется с ним сражаться. Но вашей армии – придется, и с поддержкой Одина победа будет гарантирована.
– Йомсвикинги присягнули Стирбьорну, – продолжил Торвальд. – Вашей же власти пойдет на пользу, если Стирбьорн будет разбит на поле боя, в открытую, нежели будет убит во мраке. Пусть ваша армия знает, что Один покровительствует вам.
– Но не разгневает ли это Тора? – спросил король.
– Жертва была принесена кое-как, – заверил Торвальд. – Гнев Торва падет на Стирбьорна.
– А если Стирбьорн бросит мне вызов? – спросил Эрик.
– Нельзя дать ему такой шанс, – ответил лагман. – Держитесь подальше от поля боя.
– Нет, – Эрик покачал головой и его щеки зарделись. – Я не трус. Я не буду прятаться в шатре. Я буду сражаться за свой народ, даже если это будет означать для меня смерть.
– Эти слова подтверждают ваше достоинство, – сказал Торгни. – В вашем мужестве сомнений нет. Однако ваш народ нуждается в том, чтобы вы правили еще долгие годы.
Торвальд понимал: Братство потратило слишком много лет на то, чтобы привести Эрика к власти, и не для того, чтобы он завтра же погиб в бою. А он погиб бы. Торвальд видел, как сражается Стирбьорн. По размерам король не шел ни в какое сравнение со своим племянником, по силе и молодости – тоже. Лишь немногие сравнились бы с ним. И Торвальд подумывал об одном таком человеке.
– Люди Свеаланда нуждаются в том, чтобы я вел их, – сказал король. – И тут, я вас уверяю, ваш совет мне не указ.
Торвальд видел, что так оно и есть.
– Тогда ведите их, – сказал он, – но выберите лучшего. Того, кто сразится со Стирбьорном для вас, если дело дойдет до поединка. В этом нет ничего бесчестного.
– Бесчестья, может, и нет, – возразил Эрик, – но и чести никакой.
– Так должно произойти, – заверил лагман.
– В вашей армии есть великан, – продолжил Торвальд. – Его зовут Эстен.
– По традиции, лучший воин – это командир моей дружины.
Хавьер вспомнил, как тот командир пытался преградить им путь на королевский военный совет, вспомнил об этом и Торвальд. Он покачал головой.
– Я знаю его. Он наверняка падет. Есть только один человек среди всех свеев, кого я выставил бы против Стирбьорна.
Эрик положил ладонь на голову Астрид и потрепал бурый мех, рассматривая кинжал.
– Странноват этот клинок для реликвии, – произнес он. – Никогда не понимал этих христиан. Они мне отвратительны.
– Они отвратительны богам, – сказал толкователь законов.
– Давайте же их усмирим, – постановил король. – Преподнесем эту вещь Одину.
Все трое в полночь прошли через лагерь, и медведица следовала за королем на цепи. Они покинули лагерь и пошли в Уппсалу, к храму. Войдя внутрь, они зажгли один-единственный светильник, и Астрид, которая зашла вместе с ними, втягивала носом воздух, всматриваясь во мрак за пределами досягаемости света, излучаемого фонарем. Там в молчании стояли на страже боги и герои.
Торгни знал и без светильника, какое место ему занять. Он подвел всех к деревянному идолу Одина, вырезанному в цельном стволе древнего ясеня и поставленному вертикально в одной из оконечностей зала. Всеотец смотрел на них своим единственным глазом, вооруженный копьем по имени Гунгнир, которое он понесет с собой в бой против волка Фенрира, когда настанет Рагнарек.
В свете фонаря лагман и король начали ритуал Блот. Они взывали к Одину, просили услышать их призыв и оказать им поддержку в бою. Но вместо того, чтобы предложить взамен жизнь и кровь лошади или свиньи, они принесли в жертву кинжал. Сделав это, они продемонстрировали, что поклоняются асам и чтят их более любых других ложных богов. Король произнес клятвы и поклялся отдать свою жизнь Одину, обещая, что отправится в Вальгаллу спустя ровно десять лет. Он посвятил Всеотцу предстоящую битву и все жизни, которые будут прерваны ею. Молчаливая фигура Одина в тишине возвышалась над ними в темном зале, наполовину в тени, и не являла никаких признаков того, что их молитвы услышаны.
В конце ритуала Торгни вывел короля из храма, не говоря ни слова, а Торвальд за их спиной забрал с алтаря клинок. Когда все трое вернулись к шатру, Эрик обратился к Торвальду:
– Приведи ко мне Эстена. Я хочу встретиться с лучшим воином.
После этого он вошел внутрь вместе с медведицей.
– Я буду ждать здесь, с Эриком, – сказал Торгни, двигаясь в сторону входа в шатер.
Торвальд покинул лагмана и пошел на поиски своего отряда. Люди, которых он выбрал, чтобы задержать йомсвикингов и нанести им урон, все еще держались вместе, хотя и присоединились к остальной армии. Вскоре он нашел их костер и быстро обнаружил спальное место Эстена. Торвальд подошел к нему достаточно шумно, чтобы разбудить, а затем позвал по имени.
Эстен обернулся к Торвальду, открыв глаза лишь наполовину.
– В чем дело, скальд?
– Пойдем со мной, – сказал Торвальд – Тебя требует король.
Глаза Эстена тут же распахнулись, и он вскочил на ноги, снова удивив Торвальда своей скоростью при таких-то размерах.
– Король звал меня?
– Да, – ответил Торвальд. – И я не могу представить, кто подошел бы ему лучше тебя. Бери свое оружие и щит.
Они вернулись к шатру Эрика, и Торвальд пропустил Эстена вперед. Лагман и король с медведицей ждали внутри, и Эстен склонил голову при входе.
– Ты требовал меня, мой король? – спросил он.
– Да, – ответил Эрик, – хотя это и не мой выбор. Я призвал тебя по совету других.
Он обернулся к Торгни.
– Скальд? – король обратился к лагману, предлагая тому объяснить все, а сам уселся в свое кресло.
