– Его достоинство при нем, – сказал Эстен. Если нить его жизни должна оборваться, пусть он встретит конец в бою, без страха. – Мое достоинство воззвало к тебе раньше.
– Да будет так, – ответил Стирбьорн. – Но ты умрешь ни за что.
Он взмахнул топором, и Эстен уклонился от удара. Стирбьорн утер лицо краем латной рукавицы. Эстен отшатнулся и почувствовал, как его рот наполняется кровью, однако у него не было времени отойти от удара – Стирбьорн снова нападал. С помощью топора Эстен отбил три удара так, как если бы сражался мечом. После третьего удара он поймал момент, когда Стирбьорн открылся, и сильно толкнул его в грудь плечом, опрокинув противника назад. Эстен не стал ждать, когда враг встанет на ноги, и, склонившись над ним, занес топор. Лезвие глубоко впилось в руку Стирбьорна, прямо в сгиб локтя, не защищенный доспехом. Кровь хлынула из раны, которая могла вскоре стать смертельной, но Стирбьорн будто не заметил ее и напал снова.
После нескольких повторяющихся атак Эстен сумел уклониться и заблокировать удар, однако край лезвия Стирбьорнова топора задел его бок и рассек доспехи и плоть. Эстен ударил Стирбьорна кулаком в горло и отступил, чтобы проверить рану. Обнаружив, что лезвие повредило лишь кожу и не задело мышцы, он воспрянул духом.
Задыхаясь и пошатываясь, Стирбьорн сделал неуверенный шаг в сторону Эстена. Судя по всему, он начал слабеть от потери крови. Он моргнул и сделал еще шаг, но тут же упал на колено, опустив голову.
– Серебро… – произнес он, тряся головой, и плюнул. – Трус!
Эстен шагнул вперед.
– Ты назвал меня трусом? Сейчас? Когда я…
– Не ты, – он взглянул на короля. – Мой дядька. Он отравил меня – прямо как моего отца.
Эрик шагнул вперед.
– Я не травил своего брата и тебя не травил!
Эстен знал, кто это сделал, хотя и не знал как. Он лишь удивлялся, как Торвальду это удалось.
– Эрик Трусливый, – рассмеялся Стирбьорн. – Сделал ты это сам или приказал это сделать – все равно.
Он взглянул на Эстена.
– Давай закончим.
– Ты не можешь сражаться. Я не…
– Закончи начатое! – крикнул Стирбьорн.
Хрипя и рыча, он встал на ноги, его рука с топором безжизненно свисала. Он кивнул в сторону йомсвикингов, которые все еще боролись за свои жизни.
– Я умру, стоя на ногах, вместе с ними. Теперь покончи с этим.
Эстен не знал, что было бы более достойным – дать Стирбьорну уйти и умереть, страдая от яда, или добить его сейчас, когда он слаб.
– Эстен! – крикнул король. – Убей его!
Но и теперь Эстен колебался. Он не мог убить человека таким образом, и внутри его воспоминания Дэвид чувствовал, что полностью согласен со своим предком.
Стирбьорн шагнул в его сторону.
– Я решу за тебя.
– Стой, – сказал Эстен.
Но Стирбьорн сделал еще один шаг и очень медленно занес топор над головой.
– Если ты не прикончишь меня, я прикончу тебя.
Эстен отошел назад, но поднял топор.
– Я не хотел этого.
– Я знаю, – сказал Стирбьорн. – В тебе больше достоинства, чем в короле.
Он сделал еще один шаг и пошатнулся.
– Я все равно уже потерял слишком много крови. Раз яд меня не убил, убьет твой удар. Пусть лучше я умру от твоей руки, а не от рук Эрика.
Эстен посмотрел Стирбьорну в глаза и увидел, что его зрачки подрагивают при его попытках сфокусировать взгляд. Бывший принц шевельнулся и шагнул еще раз, подойдя к Эстену на расстояние удара. Он выставил вперед оружие, и Эстен неохотно поднял свой топор – казалось, сами его руки не желают во всем этом участвовать. В этот момент он заметил, что ниточки нет на запястье. Тонкая ниточка, пропитавшаяся грязью и кровью, порвалась и потерялась где-то в хаосе боя. В этот момент Эстену хотелось лишь одного – вернуть ее. Он бы отдал золотой браслет в большой палец толщиной за этот маленький грязный кусочек Хильиной пряжи.
– Стирбьорн! – послышался женский крик.
Эстен обернулся и увидел, как к нему мчится воительница с мечом наготове. Прежде чем ей удалось приблизиться, три хускарла преградили ей путь. Ее меч сверкал, а щит звенел, пока она дралась с ними, не сходя с места, отвечая ударом на удар с ослепительной скоростью и невероятным проворством. Но ни один воин не может биться вечно, тем более что ее окружили еще несколько хускарлов.
– Тира, – прошептал Стирбьорн и снова упал на колени. – Нет.
– Кто она? – спросил Эстен. – Говори скорее.
– Моя королева, – ответил тот.
– Твоя жена?
– Да.
Эстен помчался к месту схватки.
– Назад! – закричал он. – Назад!
Но его не слышали. Он схватил одного из хускарлов и отбросил прочь. Когда еще двое повернулись к нему, дева-со-щитом попыталась воспользоваться моментом и убить одного, но Эстен помешал ей с помощью своего топора.
– Назад, Тира! – проревел он.
Услышав свое имя, она остановилась и опустила плечи. Эстен указал на Стирбьорна.
– Иди к нему. Пока можешь.
Она перевела взгляд с Эстена на Стирбьорна и бросилась к мужу. Эстен простер руки, чтобы убедиться, что хускарлы останутся в стороне, затем приблизился и встал рядом с ней. Он не слышал, о чем супруги говорили, их речь заглушали звуки, которыми сопровождалось полное уничтожение йомсвикингов. Однако он понял, что Стирбьорн умер, когда Тира низко склонила голову, хотя тот еще стоял на коленях, сгорбившись, и его безжизненное тело склонялось ей на грудь. В этот момент Эрик поднял копье и пошел в сторону того, что осталось от армии йомсвикингов.
– Я приношу вас в жертву! – кричал он. – Мертвых! Умирающих! Тех, кому еще предстоит умереть! Я приношу вашу кровь в жертву Одину! Всеотцу, даровавшему мне победу!
Сказав это, он метнул копье в самое сердце толпы йомсвикингов.
Никто из них не покинул Поля Фюри. Все до единого, они остались и погибли там.
К концу боя Эрик взял Тиру в плен и позвал Эстена пройти с ними. Они покинули Поля Фюри, где командиры и хускарлы искали выживших среди своих людей, и вернулись в лагерь. Пройдя сквозь него, они подошли к каменной ограде, где ждала Астрид на цепи. Медведица пошевелилась и встала на ноги, завидев Эрика. Эстен заметил глубокие следы от ее когтей на земле. Тира смотрела на медведицу, стиснув зубы и высоко подняв подбородок, но ее руки тряслись. Эрик ничего не сказал.
– Зачем ты привел эту женщину сюда, мой король? – спросил Эстен.
– Я еще не кормил Астрид, – ответил Эрик.
Губы Тиры разомкнулись, но она не вздохнула, не вскрикнула, не отвела взгляд от медведицы.
