– Ты везучий человек, – сказала она. – Тебе повезло жить такой жизнью.
– Я готов умереть за нее, – сказал он.
Тира уставилась в землю – несомненно, она думала о погибшем муже. Эстен же понимал, что плохо умеет подбирать слова, и не знал, как поправить сказанное.
– Я была уверена, что он это сделает, – сказала она. – В Уппсале я думала, что Эрик скормит меня медведю, что бы ни сказал лагман.
– Почему?
– Сила символов, – ответила она, – и значение имени моего мужа. Стирбьорн – дикий неуправляемый медведь. И я – вдова, съеденная ручным медведем на цепи.
Эстен немного помолчал.
– Я об этом не думал.
Этот разговор напомнил Эстену о его собственных мыслях относительно медведей – в частности, о том, лучше ли медведю жить на цепи у короля или на воле, рискуя погибнуть от рук охотников или от тягот жестокой зимы в диких местах. Эрик сделал свой выбор точно так же, как Стирбьорн сделал свой. Что касается самого Эстена, он знал, что он выбирает и чего заслуживает каждый человек.
– Мой трэлл – твой соотечественник, – сказал Эстен.
– Да, я знаю его поселок.
– Я собираюсь освободить его. Можешь остаться или уйти, если пожелаешь, конечно. Но тут еще осталось прилично Торвальдова серебра. Я подумал, ты можешь взять его и вернуться с Эрном в Ютланд.
Это был тот самый момент, ради которого Дэвид задержался. Не потому что нуждался в этом, но потому что надеялся.
Тира повернулась к Эстену, ее лицо было бледным и непроницаемым, как луна над ними.
– Торвальд был прав. Ты необычный человек, – она посмотрела в небо. – Я поговорю с Эрном, но я пока не думаю возвращаться.
Эстен нахмурился.
– Тебе опасно здесь оставаться. Зачем тебе рисковать?
Она посмотрела на свою правую руку.
– Когда Эрик связал меня, один из его хускарлов забрал у меня меч Стирбьорна. Этот меч он дал мне, когда приносил свадебные клятвы.
Эстен начал понимать и занервничал еще больше.
– Хочешь вернуть его?
– Да, – она положила правую руку на живот. – Однажды он мне понадобится.
– Дэвид? – позвала Виктория. – Пора.
Но он не хотел уходить. Он хотел знать, что было дальше с этими людьми, что стало с Эстеном, с его детьми и их детьми. Он хотел знать, вернула ли Тира меч Стирбьорна, вернулся ли Эрн Датчанин домой и…
– Я должна вытащить тебя, Дэвид. Вспомни, почему ты там. Подумай об Исайе.
Он не хотел думать об Исайе, но понимал, что должен.
– Окей, – ответил он и вздохнул. – Окей, я готов. Пойдемте спасать мир.
Глава 23
Наталия вместе с Оуэном и Грейс сидела в общем зале и ждала. Снаружи была ночь, превратившая все окна Эйри в зеркала. Она только что съела вторую пачку картофельных чипсов – не потому что была голодна (хотя есть ей хотелось) и не потому что любила чипсы со вкусом барбекю (она их не любила), но потому что ею овладела тревога и делать было больше нечего. Два пустых пакета смотрели на нее и как бы спрашивали: теперь что?
– Как, по-вашему, работает эта защита? – спросила Грейс.
Оуэн развалился в кресле, положив ноги на стол.
– Я тоже об этом думал. Я не чувствую никакой разницы.
Наталия сидела напротив, опираясь локтями на стол.
– Ну, мы прошли Путь сквозь всю симуляцию, так? Первым, что мы встретили, был Змей в Лесу. Полагаю, эта часть была про страх. Потом была Собака, которая, вероятно, представляла собой преданность.
– И восхождение на гору было верой, – добавила Грейс. – Совершенно точно.
– Верно, – сказал Оуэн. – Это все мы знаем. Но я надеюсь, основной посыл Минервы заключался не просто в подведении итогов того, что мы сделали. Как это связано с защитой?
Наталия понятия не имела. Но если одна из частей Трезубца, которую Исайя применял в Монголии, вызывала страх, а две другие – преданность и веру, это означало, что должна быть связь между ними и архетипами в симуляции. Однако это осознание никак не объясняло, откуда должна взяться защита и как ею пользоваться, чтобы противостоять мощи Трезубца.
– Может, в коллективном бессознательном что-то не так, – предположила Грейс. – Монро сказал, что это нечто старинное, так? Что, если генетическая капсула времени Минервы испортилась, пока дошла до нас?
Оуэн закрыл глаза, как будто собрался вздремнуть.
– Не думаю, что они именно так…
Дверь открылась, и вошел Хавьер, сопровождаемый Дэвидом, за ними в комнате появились Монро, Гриффин и Виктория. Оуэн широко открыл глаза, тут же убрал ноги со стола и выпрямился в кресле.
– Все выпили достаточно воды после симуляции? – спросила Виктория.
– Все, – ответила Грейс, удержавшись от того, чтобы закатить глаза, и посмотрела на Дэвида. – Вы нашли?
Виктория кивнула и улыбнулась.
– Нашли. Частица Эдема несколько раз переходила из рук в руки, но теперь у нас есть точное представление о ее местонахождении.
– Так давайте пойдем за ней, – сказал Оуэн. – Потом выясним, как отобрать остальные у Исайи.
– Думаю, все не так просто, – ответила Виктория и уселась за длинный стол для совещаний. – Тамплиеры пытались найти Исайю, используя более традиционные способы, и выследили его в старом комплексе «Абстерго», который так никогда и не был оснащен до конца, на острове Скай у берегов Шотландии. С первой ударной группой, отправленной туда, они потеряли связь. Вторая группа обнаружила лишь пустой комплекс.
– Что случилось с первой группой? – спросила Грейс.
– Похоже, она присоединилась к нему, – ответила Виктория. – Это все воздействие Трезубца. Любые силы, которые мы пошлем за ним, только пополнят армию Исайи и сделают его сильнее.
– Исайя – это как черная дыра, – сказал Монро. – Если подберемся слишком близко, он нас затянет, и мы станем его последователями.
– В смысле, рабами, – уточнил Дэвид.
Хавьер повернул голову в его сторону.
– Я думал – зомби.
– Называйте как угодно, – сказал Монро, – но позвольте спросить, нравится ли вам идея того, что, например, Гриффин будет сражаться на его стороне? Против нас?
Наталии такая идея совершенно не нравилась. Она видела, что Гриффин способен сделать с теми, кого считает своими врагами. Кроме того, ей совершенно не нравилась мысль о том, что кто-то из них может потерять себя под воздействием Трезубца. Они уже потеряли Шона, хотя Наталия и собиралась найти способ вытащить его.
– Нет, не нравится, – сказал Хавьер. – Мы знаем, что Шон был в воспоминании Стирбьорна, так? И последний раз он видел кинжал спрятанным за алтарем посреди леса. Я там был. Мы знаем, где это было. И даже если Исайя поймет, что кинжала там нет, единственное место, где он будет искать, это Уппсала. Где это – мы тоже знаем, – он взглянул на Дэвида. – Исайя никогда не догадается, что мой предок отдал кинжал фермеру-великану.
