– И все равно мне жаль.
– Меня? Или тех, кто погиб? Если второе, то мне тоже. А вот тюрьма и последующие ограничения – нет, мне не жаль. Я заслужил все, что со мной случилось. Я оборвал одиннадцать жизней. Случайно, с идиотской улыбкой на лице. Уверен, что людей, которых я убил, тоже ждала многообещающая карьера. А я взял и уничтожил одиннадцать семей. И пусть я не могу этого забыть, я научился с этим жить. Единственное достоинство подобных мест – они помогают научиться жить с тем, что ты сделал.
– Ты отбывал срок здесь?
– Да, и неплохо узнал этот сброд. Так что, когда они остались тут, я остался тоже. Никто другой меня бы не нанял, – Клеменс приготовился сделать укол. – Так что же, доверишься моему умению обращаться со шприцем?
Когда Клеменс наклонился к ней, чужой бесшумно упал на пол за его спиной на четыре лапы, а затем поднялся во весь рост. Было просто невероятно, ужасающе, как нечто такого размера могло двигаться настолько тихо. Рипли видела, как он поднимается, нависает над улыбающимся медиком. В свете тусклых ламп зубы его блестели, словно металл.
Даже когда Рипли сражалась с собственными голосовыми связками, пытаясь заставить их работать, частью разума она отметила, что это существо чуть отличалось от тех видов чужих, что ей доводилось видеть: голова полнее, тело массивнее.
В это мгновение оцепенелого ужаса ее разум вылавливал, словно вспышками, и более тонкие физические отличия.
Клеменс встревоженно наклонился ближе.
– Эй, что случилось? Ты выглядишь так, словно тебе перекрыли кислород. Я могу…
Чужой оторвал его голову и отбросил в сторону. И все же Рипли не закричала. Хотела. Пыталась. Но не могла. Легкие выталкивали воздух – но не крик.
Тварь уронила тело Клеменса на пол и уставилась на нее.
«Уставилось бы, – отстраненно подумала Рипли, – имей оно глаза вместо так и не изученных воспринимающих изображение органов».
Пусть даже ужасающие глаза, налитые кровью. Все равно в них можно было бы что-то разглядеть. Глаза – зеркало души, так она где-то читала.
У чужого глаз не было. Как, скорее всего, не было и души.
Рипли начало трясти. Ей доводилось убегать от чужих, случалось с ними сражаться, но в замкнутом пространстве, в лазарете, который походил на гроб, бежать было некуда, а сражаться – нечем. Все было кончено. Частью рассудка она этому радовалась: наконец-то кошмары закончатся. Не придется больше просыпаться с криком в незнакомых кроватях. Придет покой.
– Эй, иди сюда! – внезапно заорал Голик. – Освободи меня! Я тебе помогу. Мы убьем всех этих кретинов.
Видение, достойное кисти Босха, медленно повернулось к заключенному. Потом чужой еще раз оглядел неподвижную женщину на кровати и одним прыжком вознесся к потолку. Гибкие пальцы ухватились за край вскрытой вентиляционной шахты, через которую существо проникло в лазарет, и спустя миг чужой исчез. Скребущие звуки над потолком быстро стихли вдали.
Рипли не пошевелилась. Ничего не случилось. Чудовище ее не тронуло. С другой стороны, она совершенно ничего о них не знала. Что же в ней его оттолкнуло? Может, они не нападали на больных? Или причиной стало что-то в поведении Голика?
Как бы там ни было, Рипли осталась в живых. Только вот не была уверена, стоит ли этому радоваться.
9
Пока Диллон готовился произнести традиционную молитву, Эндрюс молча стоял в столовой перед подчиненными, разглядывая лица, на которых было написано любопытство. Эрон сидел рядом, гадая, что на уме у начальника.
– Поднимитесь все для молитвы. Благословен Господь.
Заключенные подчинились с удивительным в таком месте благочестием. Диллон продолжал:
– Пошли нам сил, о Боже, чтобы мы выдержали. Мы – лишь жалкие грешники в руках разгневанного Бога, и понимаем это. Да не разорвется круг… пока не наступит день. Аминь.
Заключенные подняли кулаки, а затем снова опустились на стулья.
Диллон осмотрел собравшихся, и блаженное выражение внезапно исчезло с его лица.
– Какого хрена здесь творится? Что за дерьмо на нас валится? Убийство! Попытка изнасилования! Братья, нуждающиеся в помощи! Мне этого дерьма больше не нужно! Когда возникают проблемы – мы держимся вместе.
Эндрюс позволил тишине, наставшей после вспышки Диллона, повисеть еще немного, и лишь убедившись, что стал центром всеобщего внимания, чопорно прокашлялся и заговорил своим обычным серьезным тоном:
– Благодарю вас, мистер Диллон. Всё верно. Мы снова собрались, чтобы развеять слухи. Факты таковы. В четыре часа утра заключенный Мерфи был найден мертвым в вентиляционной шахте номер семнадцать. Причиной тому стали невнимательность и, вероятно, немалая порция глупости. Собранные на месте трагедии сведения позволяют предположить, что он стоял слишком близко к вентилятору, когда ударил сильный нисходящий поток. Таким образом, его засосало или сдуло на лопасти. Медицинский работник Клеменс занимался этим случаем в качестве коронера, и официальный отчет так же прямолинеен и ясен, как причина смерти.
Несколько заключенных зашептались. Эндрюс смотрел на них, пока они снова не замолчали, и начал прохаживаться по столовой, говоря на ходу.
– Вскоре после этого заключенные Боггс, Рейнс и Голик отправились в шахты – обычный поход за припасами и утилем. Они были подобающим образом экипированы и предположительно понимали, что им нужно делать.
– Это я подтверждаю, – вставил Диллон.
Эндрюс взглядом дал понять, что услышал, и продолжил:
– Примерно в семь часов заключенный Голик объявился снова в невменяемом состоянии. Он был покрыт кровью и бредил. На данный момент он связан, и ему оказывается медицинская помощь в лазарете. Заключенные Боггс и Рейнс пропали. Мы вынуждены предположить, что на них подло напал заключенный Голик, – он сделал паузу, давая слушателям время переварить его слова. – Прошлое данного заключенного позволяет строить подобные предположения. Хотя ни один человек не попадает сюда до того, как его вылечат и признают годным в реабилитационном центре на Земле, ни одна лечебная программа не является идеальной и не обладает пожизненным эффектом.
– Согласен, – заметил Диллон.
– Именно так. Однако пока заключенные Боггс и Рейнс не найдены живыми или мертвыми, а также пока не выяснены причины их отсутствия, делать выводы – преждевременно. Возможно, они сидят в каком-нибудь тоннеле, раненые, неспособные двинуться, и ждут помощи. Или они могли потеряться, пытаясь найти обратный путь. Очевидно, необходимо срочно выслать поисковую группу. Мы рады будем добровольцам, и ваше желание помочь будет соответствующим образом отмечено в личных делах, – он остановился перед северной стеной, сделанной из местного свинца. – Думаю, справедливо будет признать, что наше учреждение, прежде работавшее гладко и плавно, внезапно столкнулось с некоторыми проблемами. Это не является поводом для того, чтобы впадать в панику или тревожиться. Более того, подобного, в общем-то, стоило ожидать в нашей ситуации. Независимо от того, чем закончится это несчастливое событие, мне кажется, можно с уверенностью сказать, что возврат к обычной рутине произойдет в ближайшее время. А пока что нам следует сплотиться, не терять голову ближайшие несколько дней, пока за лейтенантом Рипли не прибудет спасательная команда. Я даже осмелюсь сказать, что ее незапланированное прибытие, пусть и создало само по себе некоторые сложности, одновременно вынудило Компанию направить к Фиорине корабль. Это означает возможность получить дополнительные припасы и, возможно, какие-то нужные вещи гораздо раньше расписания. Это вполне приятная перспектива, так что нам можно с радостью смотреть в будущее.
