За воротами обнаружилось пустое помещение с гладкими стенами. Пол покрывал тончайший слой пыли. Хранилище могло с легкостью вместить несколько взрослых чужих.
– Дай взглянуть на карту.
Эрон передал ей лист, и Рипли начала водить по нему пальцем.
– Мы здесь?
Эрон наклонился к ней и кивнул. Рипли продолжила:
– Управление здесь, а зал собраний – в конце этого коридора?
– Все верно. Ты быстро разобралась, – одобрительно заметил Эрон.
– Тому, что я все еще жива, я обязана хорошему пространственному представлению, – она постучала по карте пальцем. – Если заставим тварь гнаться за нами по этим коридорам, вот тут и тут, а затем закроем эти двери одну за другой, мы можем загнать ее внутрь.
Все трое некоторое время смотрели на хранилище. Диллон повернулся к Рипли:
– Дай-ка уточню. Ты хочешь выкурить его из труб, загнать сюда и захлопнуть дверь?
– Угу, – ответила Рипли, не отрывая взгляда от карты.
– И для этого тебе нужна наша игрек-хромосомная помощь.
– У вас что, есть занятия поинтереснее?
– И зачем бы нам подставлять ради тебя свои задницы?
Рипли, подняв взгляд, холодно посмотрела на него.
– Ваши задницы уже на кону. Вопрос только в том, что вы намерены с этим делать.
10
Эрон провел Рипли и заключенного по имени Дэвид через огромное хранилище. Дойдя до секции, где хранились бочки, он приостановился и указал на них взмахом руки.
– Вот тут мы их храним. Не знаю, как это дерьмо называется.
– Квинитрицетилин, – услужливо подсказал Дэвид.
– Знаю, – бормоча что-то себе под нос, помощник управляющего сверился с записями. – Ладно. Я пойду, поговорю с Диллоном насчет распоряжений красильщикам, которые будут разливать эту фигню. Дэвид, тебе придется подготовить бочки к отправке.
Он развернулся и направился к главному коридору.
– Хорошо, Восемь-Пять! – крикнул ему в спину Дэвид.
– Не называй меня так!
Эрон исчез в темном коридоре, а Рипли принялась изучать контейнеры. Их явно давно уже не двигали с места, и выглядели они пусть слегка окислившимися, но целыми.
– А что значит это «Восемь-Пять»?
Дэвид положил руки в перчатках на ближайшую бочку.
– Многие заключенные так его прозывают. Несколько лет назад нам удалось получить доступ к его личному делу. Восемьдесят пять – его коэффициент умственного развития.
Он усмехнулся и покатил бочку к выходу.
– Кажется, он всерьез полагается на эти штуки. Ты сам-то что думаешь?
Заключенный остановил бочку в зоне для загрузки.
– Черт, я всего лишь тупой смотритель, как и остальные парни. Но я видел, как бочка этого дерьма однажды упала в контейнер на берегу. Взрыв был такой, что тягач на семнадцать недель в сухой док отправился. Отличная штука.
В другой части хранилища заключенные Трой и Артур перебирали гору забракованной электроники. Трой сунул стеклянную бусину в цилиндр, щелкнул выключателем, с отвращением выдрал бусину обратно и начал искать новую.
– Проклятье! Исправна одна гребаная лампа из двух тысяч!
Напарник поднял на него взгляд.
– Эй, могло быть куда хуже. Нас могли отрядить на покраску.
Артур вставил в цилиндр очередную бусину и нажал кнопку. К его изумлению и восторгу, фонарь заработал.
В вентиляционной шахте едва хватало места для двух заключенных, которые мазали стены квинитрицетилином.
– Это дерьмо кошмарно воняет, – в сотый раз пожаловался Кевин.
Его напарник едва соизволил ответить:
– Я уже тебе говорил, не дыши им.
– Почему это?
– Из-за чертовых испарений.
– Я в чертовой трубе. Как я могу им не дышать?
Перед хранилищем ядовитых отходов несколько человек опрокидывали на пол бочки с квинитрицетилином и размазывали его метлами, швабрами и даже – у кого не было ни того, ни другого – собственными ботинками.
В коридоре ожидали Диллон и Рипли. Пока все шло согласно плану, но вот будет ли так и дальше, еще только предстояло выяснить.
Диллон глянул на Рипли, изучая выражение ее лица. Не то чтобы он был особенно чувствительным, но в жизни ему довелось повидать немало.
– Скучаешь по доку, верно?
– Я не слишком хорошо его знала, – пробормотала женщина.
– Я думал, вы стали ближе некуда.
Только теперь Рипли подняла на него глаза.
– Сдается мне, ты подглядывал в замочную скважину.
Диллон улыбнулся:
– Так я и подумал.
Тошнота не стала тратить время на то, чтобы подкрасться незаметно. Она навалилась сразу, всей силой. Рипли, задыхаясь и кашляя, оперлась на стену. Диллон попытался ее поддержать, но Рипли отпихнула его руку. Диллон обеспокоенно на нее посмотрел.
– Ты в порядке?
Рипли сделала глубокий вздох и кивнула.
– Как скажешь. Но если честно, выглядишь ты, сестричка, хреново.
Эрон рассматривал заключенных, которые отправились с ним: некоторые рядом, прочие – по пандусу над головой. Каждый нес сигнальные шашки, которые загорались при ударе о твердую поверхность.
– Так, слушайте все. Не зажигайте эти штуки, пока я не дам знак. Вот так, – он поднял руку. – Всё поняли? Как считаете, запомните?
Все напряженно слушали. Настолько напряженно, что стоявший ближе остальных к вертикальной вентиляционной шахте заключенный выронил шашку. Он попытался поймать ее, не сумел и невольно затаил дыхание, когда осветительный патрон скользнул к перекладине у его ног и застрял.
Его напарник ничего не заметил. Мужчина со вздохом облегчения нагнулся, чтобы подобрать шашку…
Одновременно с этим за решеткой, к которой подкатился патрон, появился чужой и потянулся к заключенному. Тот едва успел заорать, а сигнальная шашка, выскользнув из пальцев, упала на пол уровнем ниже.
И ярко вспыхнула.
Эрон одновременно увидел и услышал взрыв. Его глаза расширились.
– Нет, проклятье на вас! Ждите чертова сигнала! Вот дерьмо!
Потом он заметил чужого и забыл про пожар.
Огонь распространялся так быстро, как и надеялись составители плана. Он проносился по покрытым квинитрицетилином коридорам, облизывал вентиляционные шахты, поджаривал полы и переходы. Рипли услышала приближение пламени и сжалась на оставшемся не покрашенным пятачке. Стоявшему неподалеку заключенному не так повезло, и он заорал, пытаясь сбить пламя с одежды.
