– Ну ладно они, что с них взять? А ты-то, – покачала головой женщина, с осуждением глядя на меня.
– Ну это уже наглость! – возмутилась я. – Они без объяснений полезли меня раздевать, а я должна терпеть?
– А как мы тебе платье примерять будем? Не поверх же этого тряпья. Что велено, то и делаем, – оправдываясь, пробурчала одна портниха.
– Ты как с оракулом разговариваешь? – прикрикнула на нее Дарка, и не важно, что сама только что стыдила меня, как школьницу.
Все женщины побледнели, испуганно посмотрели на меня и упали на колени.
– Ну все. Теперь нормальной работы можно не ждать, – посетовала я.
– Отчего же? – возразила Дарка. – Вот сейчас пообедаешь, и с новыми силами быстро со всем справимся.
– Какая же ты у меня хорошая, – не удержалась я.
– Ешь давай, – проворчала женщина, выставляя на стол миски и тарелки с едой.
В этот раз она порадовала меня тушеными овощами с мясом, салатом из свежих овощей и каким-то ягодным морсом, сладеньким таким, с приятным, но незнакомым ароматом.
– Вот теперь и принарядиться можно, – заявила Дарка, когда я покончила с обедом.
Но портнихи, впечатлившиеся моим статусом, не спешили приступать к работе.
– Девочки, у нас вроде как время, – намекнула я им.
Не помогло.
– Давайте как обычно, и не церемоньтесь со мной. Но только без самоуправства, – попросила я.
И работа сдвинулась с мертвой точки. Я разделась до белья, меня обмерили, пошептались по поводу трусиков, наверное, для них такое белье было в новинку, и принялись за работу.
– А это зачем? – указала на трусики одна из женщин, судя по всему, главная в этой когорте белошвеек.
– Это же нижнее белье, у нас его все носят, – максимально вежливо ответила я.
– А зачем? – не поняла она.
– Чтобы не было неудобно и для гигиены, – объяснила, как смогла.
– Для чего? – не поняла швея.
– Для здоровья полезно, – сдалась я. Других аргументов не осталось. Ну как объяснить понятия интимной морали тому, кто и о таком определении, как личная гигиена, ничего не знает? Нет, у них, конечно, тоже существуют какие-то гигиенические нормы (они же моются), но я точно не смогу объяснить им, зачем человеку нужно нижнее белье.
Возможно, когда-нибудь сами поймут.
Дарка осталась со мной и поддерживала меня в процессе примерки. Я же стойко терпела, делала все, о чем просили девушки, и старалась не задумываться о наряде, который для меня готовят. Только один раз вмешалась – попросила сделать карман на подоле справа. Меня не поняли. Пришлось минут пять объяснять. Результатом стал мешочек с тесемками, вшитый в подол с внутренней стороны. То есть карман вроде и есть, но добраться до него можно, только задрав юбку едва ли не до талии. Зато платье получилось на славу! Длинное, черное, с красной оторочкой по краю рукавов и подола. По поводу декольте я попыталась возразить, но пришла Акайя и убедила меня: чем откровеннее, тем лучше. Ей даже стараться не пришлось. Сказала только: чем глубже вырез, тем меньше внимания на тебя саму, лорды тоже мужчины. Да пусть смотрят! Мне не жалко! Только бы не съели. В результате я оказалась облачена в приталенное черное платье с откровенным декольте и струящимся по бедрам подолом, расходящимся лилией от колен. Максимально привлекательно, но и максимально неудобно для побега. А я почему-то была уверена, что побегать этой ночью мне придется. Волосы, мои непослушные каштановые кудряшки, попытались уложить в прическу, но у них не было «Тафт три погоды» и плойки для выпрямления волос, так что решили оставить как есть, в творческом беспорядке. Другой прически мои кудри и не знавали. Можно, конечно, было заплести их в неряшливую косу или собрать в пышный хвост, но это все обычные прически, а тут целый прием, да еще и принятие присяги.
– Ну как, готовы? – нервно спросила Акайя, заглянув в комнату.
– Почти, – натянуто улыбнулась я.
– Что значит – почти? – возмутилась старейшина.
– А то и значит, я сейчас! – И сорвалась с места, задрав до середины бедра и придерживая руками подол оракульского платья.
– Таня, стой! – крикнул мне вслед Кристос, когда я проносилась мимо него по коридору, но я уже почти достигла подножия лестницы и останавливаться не собиралась.
Выбежала из дома, осмотрелась, чтобы сориентироваться; припомнила, где находится пролом в заборе, и рванула туда. Проскочила через прожженную в заборе дыру и побежала к родному уже домику. Ворвалась внутрь, пробежала по памяти по темному помещению и на ощупь нашла телефон. Зачем? Не знаю. Он же разряжен, но это была последняя ниточка, связывающая меня с родным миром, и без него я не хотела идти на такое сомнительное мероприятие. Сжала в руке телефон и растерянно осмотрела себя. Выбор невелик: или сомнительный карман, до которого не добраться, если не залезть под подол, или просто запихать телефон под резинку трусиков сбоку. Тоже не лучший вариант, но это показалось мне более доступным. Попробуй найди этот таинственный карман, вшитый в недра платья, а тут и искать не нужно. Быстро подняла подол и затолкала многострадальный, разрядившийся уже наверняка телефон под резинку трусиков сбоку. Опустила платье и медленно пошла обратно, держась за бедро, чтобы не потерять телефон.
– Ты что устроила? – недовольно прошипел Кристос, встретивший меня в дверях.
– Это мои иномирные заморочки, привыкай. Я же оракул из другого мира, – невозмутимо ответила я.
– Ты не поняла самого главного: оракул является голосом правящего, а правящий не взбалмошная девица, он мудр и постоянен, – раздраженно проговорил Кристос.
– Так это все про меня! – воскликнула я, но не удержалась и добавила: – А ты вредный ворчун.
– Рот закрой, – грубо ответил Кристос.
Я бы, может, и огрызнулась, но в этот момент мы пришли к тому самому замку, возле которого я в прошлый раз простилась с Валиком. И приход этот был настолько же неожиданным, как и сам факт появления замка Талиека передо мной.
Только что мы находились в нескольких шагах от моего домика, и уже стоим на ступенях замка.
– Как? – опешила я.
– Время – у нас его нет, Акайя задействовала пространственное покрывало, переместив нас сюда. Теперь они с Мранором и Иворгом смогут прийти только обычным путем, – пояснил Кристос, сопровождая меня по лестнице.
– А Броня? – спросила, заметив, что моего безалаберного гения забыли упомянуть.
– Он и сам дорогу найдет, поверь мне, – усмехнулся Кристос.
– А что за штука это ваше покрывало? – поинтересовалась, любуясь игрой лунного света на отполированных колоннах черного мрамора.
– Вот у Брона и спросишь, он лучше объяснит, – открестился мужчина.
– Какой-то ты чересчур нервный. Это мне нервничать положено, а тебе успокаивать и внушать уверенность в себе. В смысле, во мне. В общем, твоя работа – меня подбадривать, – закончила мысль, в процессе выражения которой совсем запуталась, что вообще сказать хотела. А все почему? Да потому что опять никто ничего объяснять не хочет. Только рычат все на меня да подгоняют. А я, между прочим, не каждый день на рандеву со стаей кровососов бегаю, мне страшно. И обидно, и жить очень хочется, и страшно очень-очень. Про страшно, кажется, уже было, но в такой ситуации можно и десять раз повторить, все равно не получится передать степень ужаса, который я испытываю. А показывать-то страх нельзя. Тут как с дикими зверями: продемонстрируешь слабость – загрызут, причем в прямом смысле, а не в переносном.
