– Не сожрет. В первый раз не сожрал, значит, и сейчас не тронет. Он же смесок. Специально к ночи пробуждения для свиты изловили.
– Да знаю я, что выродок, но жил-то дикарем, может и наброситься.
– Эй, избранная, ты там жива? – крикнул пришибленный.
Вот теперь я его голос точно узнала. Так же хрипло орал, когда я его товарища пяткой по темечку приголубила.
– Как думаешь, ответить? – спросила шепотом у зверя.
Зверь только тихо рыкнул.
В дверь опять постучали, подергали за ручку, и снова спросили:
– Живая?
– Спасибо, все замечательно, – крикнула я.
– Вот и хорошо, – проворчали с той стороны.
И все стихло. Ушли.
– Так, серый, у нас два часа форы. Линяем? – оживилась я, когда мой сокамерник успокоился и положил голову мне на колени.
Реакции не последовало.
– Бежим, говорю, – толкнула я его. – Не слышал, что ли? Тебя тоже к праздничку приготовили, сожрут же!
Зверюга только недовольно рыкнул и убрал голову с моих колен. Ну что за напасть? Ему что, жить совсем не хочется?
– Ну, ты как хочешь, а я пошла, – заявила, поднимаясь. – Не собираюсь ждать, когда эти молодчики придут и дверь выломают. А ты сиди тут, жди, когда сожрут.
На ощупь добралась до двери и замерла, прислушиваясь. Ничего не услышала, в отличие от соседа. Серый подскочил ко мне, боднул головой в бедро и зарычал. Не тихо и ворчливо, как раньше, а громко так, грозно. Я мгновенно отскочила в сторону, трясущимися руками достала телефон, кое-как разблокировала экран и осветила взбунтовавшегося, продолжающего рычать на дверь зверя. Сейчас он не казался милой лохматой псиной, это был действительно зверь, злой, клыкастый и до жути страшный. Он припал передними лапами к земле, из приоткрытой пасти капала вспенившаяся слюна, а глаза горели желтыми угольками.
– Мама, – прошептала я, пятясь.
Если бы все это было направлено не на дверь, а на меня, точно от страха описалась бы. А за дверью слышались какие-то крики, возня и даже визг, перемежающийся хрюканьем. Да что там у них происходит-то? Посмотреть бы хоть одним глазком, но любопытство, как говорится, кошку сгубило. Лучше послушаю.
И тут в дверь как бабахнет что-то, я даже присела. А серый вообще обезумел – бросился на дверь, начал царапать ее когтями и рычать еще громче. Причем царапал он прицельно, по засову.
– Тебя выпустить? – решилась я подать голос, бочком подходя к псу.
В дверь опять что-то ударилось, завизжало и затихло.
– Открывайте! – крикнул кто-то. – Живее!
– А зачем? Нам и здесь неплохо, – заявила я, косясь на серого.
– Я от Бурены, – ответили мне.
– И что? Мне это должно о чем-то сказать? – удивилась я. – Серый, ты, часом, никакую Буренку в гости не звал? Мы гостей не ждем, идите дальше!
– Открывай, дуреха! Тебя же спасаем, – рявкнули в ответ.
– А-а-а, ну если спасаете… – неуверенно протянула я. И еще на шажок подошла. – А откуда мне знать, что вы правду говорите?
– Ты совсем блаженная? Время идет! Открывай!
И как дернет дверь. Засов жалобно затрещал.
И что тут делать прикажете? Поверить? Да ни за что! Но ведь все равно же выломают, а так, может, и вправду спасут.
– Открываю! – крикнула, подбегая и отодвигая засов.
Первое, что увидела, был яркий свет факела, которым мне чуть ли не в лицо ткнули. Отшатнулась, налетела на серого, наступила ему на лапу и получила легкий укус в пятую точку. Не болезненный, но обидный.
– Эй! Ты чего? – возмутилась я.
– Идем! – рявкнул незнакомый мужчина, схватив меня за руку и вытащив в коридор.
Бросившемуся было следом серому ткнули в морду факелом.
– Он со мной! – заорала я, повиснув на руке обидчика моего соседа.
– Пусть, – махнул рукой мужчина, который вытащил меня из камеры. – Живее, если лорды нагрянут, нам всем не жить.
И тут я увидела это! Весь коридор был устлан серо-кровавым месивом из голлумов-переростков. Их здесь было штук тридцать, с отрубленными руками, ногами, головами, некоторые были еще живы. Один почти дополз ко мне, протягивая обрубок руки и скаля зубастую пасть. Мой… – пусть будет спаситель, пока не разберусь что тут к чему, – отобрал рогатину, которую я так и держала в руке все это время, и с противным хрустом вогнал ее в спину монстрика. Тот дернулся и тут же затих. Мужчина вытащил палку и вернул ее мне. Взяла по инерции, не сводя взгляда с заколотого зубастика.
– Колешь резким ударом в грудь, горизонтально, чтобы оба сердца сразу проткнуть, – пояснили мне.
– Угу, – качнула я головой, вытаращив глаза на инструктора по убиванию монстров. – А это как – оба сердца?
– Пошли уже, – вместо ответа сказали мне.
И мы пошли, вернее побежали, только не к лестнице, как я думала, а в обратную сторону, к зарешеченному оконцу. А решетки там уже и в помине не было, да и сам проем был раскурочен настолько, что и медведь при желании протиснулся бы.
– Я подсажу, – проговорил кто-то у меня за спиной.
Я обернулась и обомлела. Это был тот самый охранник, которого я пяткой по голове приложила.
– Живо лезь! – подтолкнули меня в спину.
И тут мой серый заскулил где-то за спинами бравых истребителей серых лысиков.
– Сначала он, – покачала я головой, указав на товарища.
– Ты издеваешься? – рыкнул на меня, наверное, главный, тот, кто все это время за руку держал и за собой тащил.
– Сначала его, – упрямо повторила я.
Как серого запихивали в этот лаз я, наверное, никогда не забуду. Он скрежетал зубами, рычал, повизгивал, но терпел. Только один раз одного из поднимателей чуть за руку не цапнул, когда его за хвост дернули, чтобы не размахивал им перед лицом. С той стороны тоже ворчали, но тянули. А следующей была я. И я бы тоже кого-нибудь куснула, да зубы не те. Но хама, который всю мою попу в процессе подсаживания облапил, запомнила.
Потом мы ждали, пока остальные вылезут. Я даже пыталась помочь и пересчитала всех. Вместе с теми, кто ждал с другой стороны окна, всего двенадцать человек получилось. Все мужчины, и все как на подбор молодые, поджарые, ловкие. Вон как резво вылезают, не то что мы с серым.
– Все здесь? – чисто для порядка спросил командир спасательной операции. – Двигаем дальше.
Но дальше мы не двигали, мы ползли на четвереньках. Гуськом! Пара человек впереди, потом я и семенящий рядом серый, а следом все остальные. Вот прямо как из сарайчика, в который оконце вело, вышли, так и поползли. Кругом темнота, факелы еще в подвале бросили, из ориентиров только мелькающие в высокой траве смутные очертания попы впереди ползущего. И луну, как назло, облака затянули.
