Харли заплела волосы в две косы, одна сторона – иссиня-черная, вторая – вишнево-алая. В тон к мотоциклетной куртке. Топор висел у нее за спиной и с каждым шагом подлетал, позванивая при ударе о нагрудный патронташ с ножами, но этот звук перекрывали берцы Харли, глухо мерящие асфальт. Метательный нож она закрепила на мускулистом бедре, а третий наверняка был вложен в кобуру под курткой, судя по тому, как топорщилась ткань.
– Твоя подружка? – спросила Харли, приподняв бровь, когда они с Плющом встали в паре метров от нее.
Она осмотрела Шрайк – лицо, на котором навечно останется печать удивления.
Нет. Никогда.
– Хороший бросок, – только и сказала Селина, радуясь, что в шлем встроен преобразователь голоса. Что он скрыл легкую дрожь, начинавшуюся всякий раз, когда ее взгляд падал, снова и снова, на расколотую, как арбуз, голову Шрайк.
Селина отогнала от себя навязчивый образ, запихнула его подальше.
Харли не стала поднимать брошенный топор, который лежал рядом. Вместо этого она оценивающе ее осмотрела, и Селина притворилась, что делает то же самое. Она узнала о Харли достаточно, чтобы представлять, с кем имеет дело. Харли целилась в голову не случайно, и, скорее всего, этот переулок она покинет, ничуть не беспокоясь о смерти Шрайк.
– Моя девочка говорит, ты нуждаешься в моих услугах.
Харли говорила сладким, почти детским голосом, но блеск в ее изумрудных глазах… выдавал обратное.
Еще одна девушка, которую этот город заставил повзрослеть слишком быстро, слишком жестко. Только Харли встретилась не с Пантерами. А с Джокером и его развеселыми психопатами.
Селина прислонилась к стене, не обращая внимания, что она забрызгана кровью.
– Я слышала, что ты сейчас работаешь одна. А в нашу маленькую команду как раз нужен третий.
Харли обвела глазами Селину и Плюща – та до сих пор морщилась, глядя на тело Шрайк.
– И что же нас ждет?
Селина щелкнула указательным пальцем, сбрасывая пылинки с перчатки.
– Грабежи, беспорядки, скандалы… Все, как девочки любят.
Харли перекинула черную косу через плечо.
– Плющ мне сказала, ты можешь вытащить Джокера из «Аркхэма».
Селину затошнило при мысли, что он окажется на свободе, но вместо этого она просто пожала плечами:
– И что?
Харли подошла к ней на два шага ближе. Плющ встала на цыпочки, ее глаза расширились и забегали от Селины к Харли. Боится, что с ее подругой что-нибудь случится или что их маленькая команда развалится?
– Как ты его оттуда вытащишь?
Тональный крем Харли был слишком светлым, а глаза обведены подводкой слишком жирно. Из-за этого она выглядела болезненно-жутко.
Селина отошла от стены.
Она уже ответила на достаточное количество вопросов за последние несколько лет. За всю свою жизнь. Терпеть это еще и от Харли Квинн она не собиралась.
– Ты с нами или нет?
– Как ты его оттуда вытащишь?
Переступив через тело Шрайк, Селина снова порадовалась, что ее лицо скрыто за шлемом.
– Когда придет время, Квинн, я тебе скажу.
Шипение.
– И ты думаешь, это заставит меня согласиться?
– Я видела ее в деле, Харли. Если она говорит, что вытащит, значит, она вытащит, – вмешалась Плющ и снова посмотрела на тело Шрайк. Ее руки тряслись, когда она откидывала назад прядь рыжих волос.
Она стояла рядом с Харли. Видела, как та метнула топор со смертельной точностью.
– Кто это был? – хрипло спросила Плющ.
Селина обернулась на Шрайк через плечо, поежившись, глядя на растущую лужу крови.
– Не знаю.
Она соврала лишь наполовину: она знала, кем была Шрайк, но решающие, значимые подробности… Их знали только Нисса и Талия. А она – нет. Но они держали секреты своей банды наемниц и правду о них под замком, будто драгоценные камни. Нечто даже более ценное, чем драгоценные камни.
Селина снова взглянула на девушек, уперев руки в бедра, и спросила Харли, добавив тону побольше холода и наглости:
– Ты что, не хочешь сидеть верхом на горе денег, когда твой бывший выйдет? И знать, что тебе не нужно ему подчиняться – никому не нужно подчиняться?
Глаза Харли вспыхнули:
– Ты что только что сказала про моего бывшего?
Селина закатила глаза под шлемом.
– Финансовая независимость еще никому не вредила. Ты же наверняка выбрала такую жизнь, потому что хотела чего-то подобного.
– Я выбрала такую жизнь, котенок, чтобы стать свободной ото всего.
– Это сейчас так анархию называют?
Плющ ненароком встала между ними.
– Харли, будет классно, – вставила она, очаровательно улыбаясь. – Может, тебе деньги и не нужны, а мне – очень. Представь, сколько дождевых лесов я смогу спасти, – заманивала ее Плющ.
После этих слов воинственный блеск в глазах Харли смягчился. А губы расплылись было в ответной улыбке, но она снова повернулась к Селине.
– Ты меня втягиваешь в дело, я соглашаюсь, ты не держишь свое обещание, и тогда я сделаю так, что это, – кивок в сторону Шрайк, – покажется тебе раем по сравнению с тем адом, который я тебе обеспечу.
Да. Да. Да. Как же.
Селина фыркнула:
– Ладно.
Она повернулась и пошла прочь.
– И все? – спросила Харли. – Ты нас сюда за этим притащила?
– Да, – ответила Селина, не оборачиваясь. – Вы получите информацию о месте встрече и следующей цели утром того же дня.
Она махнула им рукой из-за плеча.
– Приходите при параде.
Харли приглушенно зарычала.
– Да что она о себе возомнила, заявилась в мой город и…
– Ты прямо как я пару дней назад, – сказала Плющ, тихо рассмеявшись, пока Селина удалялась от них. – Поверь мне: это проходит.
– В прошлый раз ты так говорила, когда мы ели тако за доллар.
Селина сдержала смех, а Плющ – нет.
– Это ведь навсегда со мной останется, да?
– Навсегда. Даже когда мы станем старыми и будем вязать, сидя на диване.
Когда Селина добралась до конца переулка, их голоса превратились в неслышное бормотание. Они обменивались нежными, ласковыми словами.
Словами любви.
В волосах Плюща распустились крохотные бледные цветы – как упавшие с неба звезды.
Отогнав от себя мысли об этих телячьих нежностях, Селина растворилась во тьме.
* * *
