Селина пропустила оба предложения мимо ушей и спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
Мэгги придвинула к себе стопку наличных – ее глаза округлились, – и пересчитала мятые двадцатки.
– Нормально.
– Ты на сегодня домашку сделала?
Насмешливый, раздраженный взгляд.
– Да. И на завтра тоже.
– Умница.
Мэгги оглядела ее: зеленые глаза слишком настороженные, слишком знающие.
– У нас врач завтра после школы.
– Ну и что?
Мэгги досчитала деньги и аккуратно положила пачку купюр в маленькую коробку вместе с продуктовой карточкой.
– Мама не придет.
И отец Мэгги тоже – кем бы он ни был.
Отец Селины… Она знала только то, что ее мать сболтнула под наркотой в одном из бессвязных монологов. Ее с ним познакомил друг на вечеринке. Больше ничего. Даже имени не назвала.
Селина переместила пакет с замороженным горошком с правой руки на левую.
– Она нет. А я приду.
Мэгги поскребла невидимое пятно на столе.
– Скоро начнутся прослушивания на весеннюю постановку.
– Хочешь попробовать?
Мэгги едва заметно пожала плечами.
– Хочу у доктора спросить, можно ли.
Какая у нее ответственная сестра.
– Какой в этом году выбрали мюзикл?
– «Карусель».
– Мы его смотрели?
Мэгги помотала головой: кудри качнулись, засияла улыбка. Селина улыбнулась в ответ.
– Но, я полагаю, завтра вечером посмотрим?
Вечер пятницы – киновечер. Все благодаря ДВД-плееру, который они с Пантерами стащили с прицепа грузовика, и обширной библиотечной коллекции.
Мэгги кивнула. Бродвейские мюзиклы – не то чтобы очень секретная мечта Мэгги и ее непреходящая страсть. Селина не понимала, откуда она взялась: у них в жизни не было денег на билеты в театр, но школа Мэгги кучу раз ездила на экскурсии смотреть постановки в кино. Наверное, в одну из таких поездок она и запала ей в душу, эта неугасимая любовь, которая не потускнела даже тогда, когда муковисцидоз так отделал ее легкие, что ей стало очень трудно петь, играть на сцене и танцевать.
Возможно, это могла изменить трансплантация легких, но Мэгги была в самом конце длинного-длинного списка. И хотя каждый месяц отнимал у Мэгги здоровье, она оставалась под тем же номером. А препараты, которые доктора нахваливали как прорыв в медицине, способный подарить людям с МВ десятки лет жизни… В случае Мэгги они не сработали.
Но Селина не планировала что-то рассказывать своей сестре. Это бы заставило Мэгги думать, что у ее возможностей есть предел, а Селина этого не хотела.
Когда она услышала, что Мэгги хочет просто записаться на прослушивание, ей стало невыносимо трудно дышать.
– Тебе спать пора, – отрезала Селина, откладывая горошек в сторону.
– И тебе, – едко заметила Мэгги.
Селина тихо хохотнула, на что ее тело тут же отозвалось приступом адской боли.
– Пойдем вместе.
Встав, она поморщилась и швырнула горошек назад в морозилку.
Не успела она повернуться, как ее талию обвили хрупкие руки. Будто Мэгги знала, что сейчас у нее на ребрах расцветали синяки.
– Я тебя люблю, Селина, – сказала она тихо. Селина поцеловала сестру в макушку и погладила ее по спине, тут же едва не застонав от боли в пальцах.
«Стоит того». – Она терпела боль, обнимая сестру под ровное гудение холодильника.
Стоит того.
* * *
– Я не понимаю, почему тогда в прошлый раз страховка покрыла почти все расходы.
Она делала над собой усилие, чтобы не повышать голос и не сжимать ладони, лежавшие на больничной стойке отдела платных услуг, в кулаки.
Пожилая женщина в бледно-розовой униформе нехотя подняла глаза от монитора.
– Я вам только озвучила информацию, которую мне выдает компьютер.
Она провела длинным фиолетовым ногтем по экрану:
– И он утверждает, что в этот раз вы должны пятьсот долларов.
Селина до боли сжала челюсти, обернувшись через плечо, чтобы посмотреть на Мэгги, сидевшую на пластиковом стуле у белой стены. Она безуспешно делала вид, что читает книгу, даже не пытаясь водить глазами по странице.
Селина понизила голос, хоть и знала, что Мэгги просто наклонится вперед, чтобы подслушивать.
– В прошлом месяце мы доплатили всего сотню.
Фиолетовый ноготь постучал по экрану:
– Доктор Таскер сегодня взял анализы. В вашу страховку они не входят.
– Мне об этом ничего не сказали.
А даже если бы и сказали, Мэгги все равно нужно было пройти это обследование. Хотя полученные результаты… Селина отогнала эти мысли, как и то, что доктор сказал ей несколько минут назад.
Женщина наконец-то подняла взгляд от монитора и смогла оглядеть Селину. Отек у нее на лице спал, синяки она профессионально замаскировала косметикой и ловко уложила каскад темных волос.
– Вы родитель или законный представитель?
Селина просто ответила:
– Мы не можем заплатить.
– Тогда вам нужно разбираться со своей страховой компанией.
Да, но Мэгги нужно будет продолжать сдавать такие же анализы. В следующий раз – через две недели. В третий – через месяц. Селина все подсчитала и сглотнула комок в горле.
– И клиника ничего не может сделать?
Женщина начала печатать, стуча по клавишам.
– Этим должна заниматься ваша страховая компания.
– А наша страховая компания скажет, что этим должны заниматься вы.
Стук клавиш прекратился.
– Где ваша мать? – Женщина посмотрела по сторонам, будто ее мать могла стоять чуть поодаль.
Селину подмывало посоветовать ей пойти прогуляться по переулкам в Ист-Энде, потому что их мать, хоть мертвая, хоть живая, могла быть только там. Вместо этого она взяла со стойки медицинский полис и равнодушно ответила:
– Она на работе.
Женщина не слишком ей поверила, но смягчилась:
– Мы пришлем счет вам на дом.
Селина, решив не утруждать себя ответом, повернулась, подхватила тяжелый рюкзак Мэгги и, забросив его на плечо, махнула сестре, чтобы та шла за ней к лифтам.
– Нам неоткуда взять пятьсот долларов, – пробормотала Мэгги, когда Селина с излишней силой вдавила кнопку вызова лифта.
На еду, аренду и анализы денег, которые Селина получила за последний бой, не хватит.
