– Не бери в голову, – отрезала Селина, наблюдая, как в окошке по очереди загораются номера этажей.
Мэгги скрестила руки на животе. Хуже некуда. Новости были хуже некуда.
У Селины темнело в глазах. Эти пятьсот долларов, эти тупые анализы, этот доктор с пресным лицом: Лечения от МВ нет, но давайте прежде попробуем еще пару вариантов.
Селина чуть было не спросила: Прежде чем что?
Мэгги так и шла, обхватив себя руками. Кончиками пальцев – толстыми и округлыми, болезнь и тут постаралась – она так сильно впилась в собственные предплечья, что Селина поморщилась.
Она высвободила одну ладошку Мэгги и взяла в свою, переплетая пальцы.
Крепко взявшись за руки, сестры не отпускали друг друга всю дорогу до дома.
* * *
Соседи прямо вцепились друг другу в глотки.
Селина включила кино, но не прошло и пяти минут, как у них за спиной через стену стали доноситься крики и вопли. Свернувшись на продавленном и засаленном диване, который по совместительству служил Селине кроватью, она расположила ноги Мэгги у себя на коленях, вполуха слушая пьяную ссору, которая разворачивалась по соседству, и мюзикл из старенького телевизора перед ними.
«Карусель». Музыка ничего, хоть все были какие-то слишком слащавые и нравственные, а парень – так просто авторитарный ушлепок, да еще и неудачник. Но Мэгги покачивала головой и кивала в такт музыке.
В комнате пахло макаронами с дешевым сыром. Селина предложила Мэгги купить настоящий ужин в каком-нибудь ресторанчике, но та захотела сразу пойти домой – очень устала, объяснила она сестре. С тех пор как они вышли из больницы, с ее лица не сходило угрюмое выражение. Воздух и так был довольно сильно наэлектризован, и Селина не стала пытаться ее переубедить.
Не то чтобы у них были деньги. Но после совсем не безоблачных прогнозов доктора тридцать баксов большой роли не играли.
Селина пожирала глазами свой телефон-раскладушку, лежавший на журнальном столике, куда она закинула ноги. Мика и остальные Пантеры знали, что ей не стоит звонить по пятницам. Знали, что именно пятничный вечер был единственным временем, когда на Селину было бесполезно рассчитывать, вне зависимости от того, нужно ли было работать или разбираться с угрозами.
Но если Мика все-таки позвонит и скажет, что Фальконе устраивает новый бой, что за него хорошо заплатят, она согласится. Она согласится на три боя подряд.
Но – ничего. Она должна быть умной. Если она получит серьезную травму, соцработники из больницы явятся к ним домой и станут разнюхивать. Станут спрашивать, где их мать, и скорее всего определят, что именно набито у нее на руках. Татуировки она круглый год прятала под одеждой с длинными рукавами. Даже наедине с Мэгги она всегда переодевалась в ванной и следила за тем, чтобы случайно не закатать рукава слишком высоко во время мытья рук.
Но на ринге… Она выставляла их напоказ, чтобы соперник все видел. Видел, сколько их пало – рисунки буквально рычали каждому, кто на них смотрел. Ты следующий.
Стену за их спинами сотряс удар, и две рамки с вставленными в них фотографиями задребезжали. На той, что побольше – краденая рамка, дешевая печать школьного библиотечного принтера, – они с Мэгги сидят на скамейке в парке. Это было два года назад, ясным осенним днем, деревья вокруг разноцветные, как драгоценные камни. Мэгги попросила какую-то бизнесвумен сфотографировать их на ее телефон. Картинка была довольно плохого качества, но лицо Мэгги буквально светилось.
На второй, снятой пять лет назад, Селина зависла в воздухе над бревном в безупречном обратном сальто. Очередные соревнования по гимнастике, на которых она выступала. И выиграла. Она прозанималась в ИМКА
[2] три первых года, и потом тренер убеждал ее продолжать занятия, говорил, что у нее явный талант. Но болезнь Мэгги прогрессировала, их мать только что освободили под залог, на тренировки и соревнования уходило много времени и денег… Не вариант. Селина перестала ходить на гимнастику, перестала отвечать на звонки тренера. Хотя на ринге она до сих пор пользовалась тем, чему научилась тогда.
Толпа это обожала. Наверное, даже больше, чем кнут. Больше всего они любили, когда она делала обратный кувырок из стойки на руках, переходящий в обратное сальто, и приземлялась прямо на плечи сопернику. Гравитация и захват горла противника ногами делали свое дело, и тот быстро оказывался на коленях.
Тут от соседей донеслась череда проклятий, и Мэгги потянулась, чтобы взять со столика пульт и прибавить звук.
– Это центральный номер, – сказала она, не отрываясь от экрана. – Самая известная песня в мюзикле.
Авторитарный ушлепок и правда пустился в рассуждения, которым, казалось, не будет конца.
– Он только что узнал, что его жена ждет ребенка, и у него совсем крыша съехала.
– Я смотрю вообще-то, – ответила Селина, подняв брови.
– Ты слушала соседей, – улыбнулась Мэгги, помотав головой.
Виновата. Селина примиряюще наморщила нос и снова сосредоточилась на мюзикле.
Мужик на экране размышлял, воображая и предвкушая, какой у него будет сын: чистый маскулинный бред.
– Вы правда собираетесь это в школе ставить?
Мэгги шикнула на нее, махнув рукой. Песня изменилась: теперь этот урод разглагольствовал, каково будет иметь дочь. Снова маскулинный бред и мизогинная чушь.
Селина переключила внимание на Мэгги, когда началась новая музыкальная тема. Красивые глаза младшей широко распахнулись и заблестели.
– Вот эта часть, – прошептала она.
Зазвучала музыка, и губы ее сестры зашевелились, бесшумно вторя каждому слову.
Бесшумно потому, что эти слабые легкие не могли вдохнуть достаточно воздуха, чтобы извлечь звук, и последняя инфекция навсегда лишила Мэгги возможности держать ноту.
Мэгги неслышно пела, не пропуская ни слова.
Селина посмотрела на экран: океан волнуется, а мужчина выводит каждую ноту, выпевает все свои надежды, в которых он сможет кормить и одевать своего ребенка, обеспечивать ему крышу над головой. Сумеет достать деньги любым способом, не важно, трудом или воровством. Иначе ему остается только умереть, рискуя.
На долю секунды ей показалось, что соседи тоже притихли, заслушавшись. Как и весь дом, как и весь Ист-Энд.
Когда Селина снова взглянула на Мэгги, та уже в молчании смотрела на сестру глазами, полными слез.
В ее взгляде, скользнувшем по синякам Селины, было столько понимания…
Селина заставила себя оставаться на месте еще минуту. Две. Пять. Десять.
Мэгги снова принялась смотреть кино. Соседи продолжили кричать и ругаться.
