Никита никогда не понимал, почему в фильмах людей, увидевших подобное, обязательно начинает тошнить. А сейчас вдруг почувствовал, что ему действительно хочется все это поскорее выблевать. Только не из желудка, а из другой какой-то глубины – вытряхнуть, вычистить из себя, чтобы этого просто не было, чтобы он этого никогда не видел…
– А я говорил, что она… ну это самое, – сказал со значением Петухов. – Сразу ведь видно, если человек психический.
Никита ошарашенно на него посмотрел. До него постепенно, какими-то обрывками доходило, что речь о Кате. И что, по мнению Петухова, ее обглоданных костей в этом сарае нет, что… что Катя и превратилась каким-то образом в неведомого зверя-людоеда.
– А что вы на нее валите?! – запальчиво крикнула из задних рядов Юки. – Ее, может, первой и… и слопали! – Юки всхлипнула. – Я еще утром заходила, а ее нет!
– Сарай был заперт, – возразил Петухов. – Заперт, прошу заметить, снаружи, на хозяйский замок хозяйским же ключом.
– И что? – не сдавалась Юки. – А кто запер? Кто угодно мог!
– Угу, зверюга и заперла, – нервно хихикнули рядом. – Лапами.
Собаковод Яков, надев свисавшие с одной из полок садовые перчатки, молча возился с разбросанными по полу обрывками ткани. Осторожно подцеплял, расправлял и складывал на край деревянного ящика у двери. Вид он имел строгий, значительный, будто и впрямь настоящий следователь.
– А Лиду когда в последний раз видели? – спросил Петухов.
– Так насчет ягоды договаривались, – кудрявая Лидина соседка истерически обмахивалась лопухом. – Дня три назад. А потом как ни зайду – никого…
– Ага, – важно кивнул Петухов.
И тут Никиту прорвало. Он, сам удивляясь своей ярости и громкости, начал орать, что все с ума посходили, и он их, конечно, понимает, от такого кто угодно тронется, но Катю он знает, и она не могла, даже чисто физически не могла она одолеть огромную Анну. И вообще, как можно подозревать кого-то из своих, знакомых, никто из людей такое сотворить не способен, это неведомый зверь, очередное вьюрковское проклятие, чудовище из леса, сожравшее и труженицу Лиду, и Усову, и… и Катю, если она только не рыбачит сейчас на реке, а он очень, очень надеется, что она просто ушла на рыбалку…
– Молодой человек, – печально сказал Яков Семенович. – Я, конечно, извиняюсь, но у нас тут давно происходят совершенно невозможные вещи, и с этим ничего нельзя поделать. Они все равно происходят.
– Я вам не «молодой человек»!
– Извиняюсь, Никита. Вы вот лучше посмотрите, – собаковод кивнул на ящик, на котором висели перепачканные в крови тряпочки. – Что-нибудь из одежды вашей, так сказать, знакомой тут присутствует?
– Почем я знаю?!
В сарай, толкаясь локтями и переругиваясь с пытавшимися ее удержать взрослыми, пробилась Юки. Вдохнув запах гниющего мяса, она шумно сглотнула, зажала нос пальцами и опустилась на корточки рядом с ящиком.
– Это теть-Лидин платок. Рисунок такой, как на бандане, я помню… И юбка у нее серая тоже была. Это не знаю чье. А это вообще от мешка вроде, – Юки подняла голову и с отчаянной честностью посмотрела на Никиту. – Катькиного тут нет.
– И что? – Никита широко развел руками, задел прислоненную к стене лопату, лопата опрокинула ведро, со стены ржавым дождем посыпались тяпки и садовые ножницы.
– Ну вы же понимаете, – вздохнул Яков.
Никита оттолкнул его и вышел из сарая. Очень хотелось на воздух. Подальше от этого дачного следователя, который вдобавок совершенно омерзительно картавил. И теперь Никиту действительно тошнило.
– Подождите, – на его локоть легли прохладные пальцы Клавдии Ильиничны. – Вы же с этой Катей общались. Кто она, откуда?
Никита непонимающе покосился на председательшу.
– Семья у нее есть? А лет ей сколько? Кем работает, раз все лето тут сидит?
– Не знаю.
– Как же вы не знаете, если общались? – удивилась Клавдия Ильинична. – Вы хоть можете сказать, кто она вообще такая?
У Никиты в груди что-то мелко задрожало и ухнуло вниз, как яблоко с ветки. Вот, значит, что имеют в виду, когда говорят «внутри что-то оборвалось». Он неожиданно понял, что действительно ничего не знает о Кате, даже фамилию ее никогда не слышал. Симпатичная соседка обернулась вдруг человеком без свойств, сквозь тонкую оболочку ее привычного облика проступила пугающая неизвестность. Он помнил только, что она любит рыбалку, левый уголок рта у нее съезжает вниз, когда она улыбается, и еще она как-то говорила, что не может иметь детей. И все. Зато сколько же у него возникало вопросов из-за мелких странностей в ее поведении, в словах – как будто она… нет, не проговаривалась, а готова была проговориться, но в последнюю секунду спохватывалась. Ни один из этих вопросов он так Кате и не задал.
А когда она сама собралась что-то ему рассказать – он спьяну испугался бог знает чего – не дурацкой же молнии, отразившейся в ее глазах, и не рыжих этих цветов, которые она зачем-то притащила, – и заставил ее уйти. Можно сказать, прогнал. И было это три дня назад…
– Да что вы людей пугаете, не с Луны же девка свалилась, – укоризненно сказала у него за спиной Тамара Яковлевна. – Меня бы лучше спросили.
Внимание председательши тут же переключилось на нее, и Никита, воспользовавшись моментом, поспешно ушел. А Тамара Яковлевна довольно долго – даже кружок любопытствующих собрался, – рассказывала, что знает она, конечно, эту Катю: маленькая еще тут бегала, родители ее каждое лето привозили, приличные люди, мать, кажется, Ниной звали. Бабушку тоже иногда привозили, совсем старенькую, бабушка у них в маразме была, сбегала иногда – ну ни дать ни взять второй ребенок – и бродила по улицам, бормотала что-то себе под нос.
Те из дачников, кто постарше, тоже начали постепенно вспоминать, оживились. Старичок Волопас рассказал, как эта бабушка к нему забрела и в сарай залезла, гремела там, а он не знал, как ее выпроводить. А кто-то вспомнил, что Катя и в детстве вечно на речке сидела – мать то ее искать бегала, то бабушку. Вьюрковцы даже робко заулыбались, погрузившись в общие дачные воспоминания, где не было ни зверя, ни обглоданных костей.
Все это успокаивало – значит, не неведомое существо жило тут столько лет под видом рыбачки Кати, а обычный человек, с семьей и детством, – все ясно как божий день, и никаких зловещих тайн тут до всем известных событий не было…
– А сейчас семья вся эта – она где? – поинтересовалась Клавдия Ильинична.
– Вам видней, вы ж у нас председатель.
– Тут знаете сколько участков? Мне бы платежи собрать, да перечислить, да акты все эти…
– Ну, значит, платила она исправно, – пожала плечами Тамара Яковлевна под нервное, но одобрительное хихиканье.
– До недавнего времени тут все исправно было, – ледяным тоном ответила Клавдия Ильинична. – Так с семьей она когда в последний раз приезжала?
