Дрожь пронзила позвоночник от последних слов.
– А император? Он думает, что его брат… здоров?
– Не знаю, – пожал плечами Палач. – Но эта история тщательно скрывается, и за ее обсуждение можно схлопотать в тюрьму.
– Ясно, – протянула я. – Ну, повелителя можно понять. Ведь Дианар – его родной брат. Его семья.
Грегор внезапно еще сильнее помрачнел. Я могла только догадываться, какая мысль пришла вдруг ему в голову, пока он не произнес:
– А ваш жених опять показал себя смельчаком.
– Что вы имеете в виду? – в воздухе повисло напряжение.
– Ему история Дианара хорошо известна. Недаром Бэйлор – его личный слуга.
– Вы же не думаете, что принц собирался сделать со мной что-то плохое? – ужаснулась я, сама не веря в то, что говорю.
– Именно так и думаю, Лилиана, – мрачно ответил мужчина.
Я готова была возразить, но, услышав, как он назвал меня по имени, не смогла вымолвить и слова.
Тяжело вздохнула.
– Даже если это и так, что может обычный ашаи против брата императора?
– Умереть, – жестко бросил мужчина. – Но оградить свою женщину от общества убийцы.
– Возможно, все не так страшно, как вы думаете, – проговорила я. – Возможно…
– Невозможно, Лилиана, – подался вперед Грегор, и от его низкого, чуть хриплого голоса у меня по спине опять прокатилась горячая волна.
“Лилиана…”
– Бэйлор – один из ближайших слуг шах-ашаи. Самый богатый и самый титулованный. Он знает все о Дианаре. И я даже думаю, что ему известно гораздо больше меня. Я много времени потратил на то, чтобы разведать, какую именно работу выполняет Зантарен при его особе, но пока безуспешно. Но, поверьте мне, ваш жених далеко не так идеален, как вам хотелось бы.
– Никто не идеален, ашаи, – протянула в ответ, опустив взгляд. – Никто. А Бэйлор… Он ни разу не сказал мне дурного слова со времени нашего знакомства. Ни разу не оставил меня в беде.
– Меня настораживает не это, Лилиана, – тихо проговорил мужчина, и тембр его вдруг неуловимо поменялся. В голосе появилась легкая горечь шоколада. Черного, как и его прозвище. Сладкого, как его…
Я опустила взгляд на полные губы, чуть не потеряв нить разговора.
– …А то, почему в ваших глазах Бэйлор настолько чист, – продолжал Грегор, – хотя я знаю его, как азартного игрока, сластолюбца и бабника.
Встряхнула головой, отгоняя наваждение.
– Тем более, мне стоит быть к нему снисходительней, раз он изменился ради меня, – продолжала я, все так же чувствуя, что, если соглашусь с Грегором, то окажусь неблагодарной.
– Я в этом сомневаюсь, – фыркнул мужчина. – И поверьте, рано или поздно мне удастся доказать вам свою правоту.
Пространство вокруг начало неумолимо накаляться.
– Но зачем это вам?
Я взглянула на мужчину с каким-то странным ожиданием. Не знаю, какой ответ мне хотелось услышать. Но я не отрывала взгляда от напряженного лица, стараясь уловить любое изменение эмоций, чтобы понять, что же на самом деле думает Грегор Вильерт.
Некоторое время мастер пыток молчал, не отводя от меня своих черных, как ночь, глаз.
– Вы достойны лучшего… Лилиана, – и снова имя. Только теперь он будто специально понизил голос, и в мягких переливах слогов послышались мурлыкающие ноты.
Желудок сдавило знакомым напряжением.
– Я – не принадлежу высшему свету, я – дочь лишенных магии, – сбивчиво проговорила в ответ. – Кто может быть для меня лучшей партией, чем правая рука шах-ашаи?
Слова давались с трудом, потому что мне самой не хотелось верить в то, что я говорю. Но мужчина внезапно подался вперед и, нахмурившись, бросил:
– Зантарен чуть не отдал вас наделенному властью умалишенному маньяку!
А потом резко вскочил с кресла и отошел к окну, повернувшись ко мне спиной.
– Дианар просто собирался показать мне Ир-Наррхен. И Бэйлор не мог запретить ему это, – промямлила я неуверенно. – Он ведь не Черный палач, которого боятся все благородные ашаи, включая принца империи. И вообще, хватит. Перестаньте говорить… – у меня перестало хватать слов, – все это!
В груди вдруг появилось тянущее чувство обиды.
– В конце концов, я для вас ничего не значу. Как и вы для меня, – я встала с кресла вслед за мужчиной и направилась к двери, уже у выхода бросив: – Спасибо за помощь. Мне стало лу…
Но, повернув голову, наткнулась на черный взгляд, пылающий алым огнем где-то на самом дне зрачков.
Грегор схватил меня за руку, поворачивая к себе. Не давая убежать, скрыться от него.
От самой себя.
– Вы же знаете, что это неправда… – прошептал он, обхватив меня за плечи и притянув к себе.
Сердце зашлось от эмоций, накативших штормовой волной. Сильные прикосновения послали в позвоночник волну дрожи. Лавина огня проникла в тело через точки, где его руки касались меня. Сильно, дерзко.
Так правильно.
– А что, может быть вы в меня влюблены? – спросила я, приподняв бровь. Давясь собственной иронией.
Что было между нами? Что-то ненормальное. Жестокое, неотвратимое.
Сладкое, сводящее с ума.
То, от чего невозможно отказаться.
Грегор тяжело задышал, обводя мое лицо напряженным взглядом, полным внутренней борьбы. Жажды и затаенного рычания сквозь плотно сжатые челюсти.
Этот взгляд обжег. Заставил болезненно хватать воздух рядом с мужскими губами. Так близко, что я уже почти чувствовала тонкий привкус тростникового сахара.
– Я не способен на любовь, Лилиана. Но если бы все было иначе…
“Нет. Это все не то. Не так”
Я резко зажмурилась.
– Что, что иначе?! – воскликнула через мгновение, открывая глаза.
И в этот момент Грегор с силой притянул меня к себе, закрывая рот поцелуем. Перекрывая поток мыслей своими жгучими губами, опьяняющим дыханием.
Мне едва удалось сдержать стон, рвущийся из груди. Горячие импульсы проникли под ногти, к ладоням и по костям в позвоночник, наконец, прошивая все тело. Жарко. И сердце бьется в висках.
Прервавшись в какой-то момент, Грегор обхватил мое лицо руками и заглянул в глаза. Куда-то глубоко-глубоко внутрь.
– Вы не выходите у меня из головы, Лилиана, – хрипло проговорил он. – Ты не выходишь. Хватит уже этих церемоний, – на лице появилась болезненная гримаса, – Я знаю, что это неправильно. Слишком много неправильного… Мне нечего предложить тебе, Лилиана. Я не могу быть с тобой, но и отпустить тебя не в силах.
В этот момент он будто стал заговариваться, бросая отрывистые фразы между медленными, пугающе-страстными прикосновениями губ к моим щекам.
