– Привет, – проговорила я, задержав дыхание.
Он поднял глаза на меня и улыбнулся. Черный взгляд пробежался по моему телу, рождая под кожей горячую волну.
– Ты прекрасно выглядишь…
Дверь за спиной тихо захлопнулась, давая понять, что мы остались одни.
– Спасибо, – тихо ответила я, проходя глубже в комнату. – Что это за место?
Грегор отошел чуть в сторону и присел на краешек рабочего стола, продолжая разглядывать меня, словно изучая. И через несколько мгновений такого напряженного внимания мне показалось, что ему нравится следить за моим растущим смущением.
– Это моя мастерская, – ответил он, расслабленно откинувшись назад и оперевшись руками о столешницу. Словно в ожидании чего-то. Моих дальнейших действий?..
– И что же ты тут мастеришь? – приняла игру я, обходя по кругу скромную мебель, пару стульев и соседний стол.
– В основном скульптуры обнаженных женщин, – ответил он, и уголки губ поползли вверх, а взгляд игриво потемнел.
– Значит, все статуи в этом и твоем собственном саду принадлежат твоей руке? – изумилась я.
Грегор кивнул.
Подойдя ближе к странному каркасу на постаменте, я коснулась тонкой, твердой проволоки, осторожно погладив холодный металл.
– Это удивительно… А лица, Грегор, – я подняла на него вопросительный взгляд. – Я заметила, что у твоих скульптур почти не прорисованы лица. Почему?
Мужчина поднял на меня взгляд, сверкнувший алым лукавством.
– Каждая статуя – это женщина. Но женщина, которая живет в моем воображении. В фантазиях. К сожалению, у нее долгое время не было лица, Лилиана.
На последних словах его голос понизился. А я отчего-то покраснела еще сильнее.
– Долгое время? – переспросила тут же. Пожалуй, слишком быстро для того, чтобы сохранять полубезразличный вид. – Значит, сейчас лицо появилось?..
Грегор улыбнулся еще шире. А потом вдруг встал и медленно подошел ко мне. Горячие руки, лишенные перчаток, скользнули на мою талию, заставляя нервничать. Пропуская сквозь вены сладкие молнии.
– Да, – мурлыкающим голосом ответил он, опустившись к моему уху и зарывшись носом в волосах. – Теперь появилось, Лилиана. Светлое, худенькое личико, обрамленное рыжими волнами…
Жгучий шепот проник под кожу, отравляя пьянящим ядом саму кровь. Голова закружилась. Я прикоснулась ладонями к широкой груди, закрывая глаза. Мгновенно растворяясь в дыхании с ароматом тростникового сахара.
Мне этого не хватало. Всего один день, а я уже сходила с ума без его рук, объятий, прикосновений, от которых бросало в дрожь.
Я несмело подняла голову и тут же встретилась с горячим ртом. Поцелуй накрыл меня, как ураганом, сминая волю, лишая всех мыслей. Но на этот раз мужчина двигался не спеша. Едва касаясь. Обхватив мое лицо руками, он медленно ласкал мои губы, то отстраняясь, то возвращаясь обратно. Заставляя меня каждую секунду желать большего. И каждую секунду не получать желаемого.
В какой-то момент Грегор отстранился, тяжело дыша, не сводя густо-черного взгляда с моего рта. И я смогла прошептать:
– А это, тоже будет статуей? – указав на непонятную конструкцию на постаменте.
– Да, – кивнул он, шепотом продолжив: – Только я не знаю, когда закончу ее. Я все реже нахожу для этого свободное время.
И снова поцелуй.
Воздух превращался в живой огонь, втекающий в легкие.
– Значит, у этой скульптуры будет лицо? – прошептала я, чувствуя, как его рука скользнула на мой затылок, заставляя запрокинуть голову. А губы завораживающе медленно начинают блуждать по моей шее.
Грегор вздрогнул, слегка прикусив кожу возле ключицы. А потом посмотрел на меня. Черные глаза стали еще глубже, еще мрачнее.
– Это долго… Но, мы можем хотя бы начать, если ты попозируешь мне, – вдруг ответил он хрипло.
– Сейчас?..
– Почему бы и нет? – тихий голос, в котором отчетливо плескалось скрытое желание. Желание, позволяющее мне лишь догадываться, насколько сама идея получить меня в качестве натурщицы возбуждает его.
– А разве не надо сперва замешать раствор или, там, принести глину? – спросила я, как зачарованная.
Грегор улыбнулся.
– Сперва я сделаю эскиз на бумаге. Нужна лишь ты, Лилиана. Ну, может быть, еще немножко масла…
Голос становился все глубже, превращаясь в терпкое вино.
– Масла?.. – кажется, я совершенно утонула в нем.
Грегор нервно выдохнул, поднял руку и провел большим пальцем по моим губам. Его рот приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, но остановил себя в последний момент. Грудь тяжело вздымалась, а пальцы еле заметно вздрагивали от разлившегося в теле почти осязаемого напряжения.
– Давай начнем с малого, а то я рискую потерять голову, – отрывисто прошептал он, медленно опуская руки к завязкам моего платья.
Пальцы потянули за веревочки, а темный взгляд неотрывно следил за распускающейся шнуровкой. Я жадно хватала воздух, как безвольная кукла, наблюдая за действиями Черного палача. Не могла пошевелиться. Не хотела.
Тонкая ткань скользнула к ногам, растекаясь по полу голубоватой лужицей. Следом я скинула туфли, ступив на прохладные плитки голыми ступнями.
А больше на мне ничего и не было.
Грегор, тихо выдохнув, провел руками по плечам, будто мысленно обрисовывая контуры, спустился к груди, мягко коснувшись обоих сосков.
Я замерла, прикрыв глаза. До кожи доносилось горячее дыхание Грегора, заставляя меня вздрагивать, млеть, таять…
– Не знаю, хватит ли у меня самообладания, – хрипло проговорил он, наклоняясь и захватывая губами розовую вершинку на моей груди.
Влажный, жаркий рот посылал жгучие импульсы по оголенным нервам. Я громко выдохнула, запрокинув голову. Прикусила губу, когда мужчина вдруг опустился на колени и начал покрывать поцелуями живот, с каждой секундой становясь все нетерпеливее. Его движения приобретали резкость, отрывистость. Жажду. Он уже не просто целовал. Он прикусывал кожу, оставляя на мне жаркие метки собственной страсти.
Когда он спустился еще ниже, вырисовывая на коже рисунок моего сумасшествия, я ахнула, воскликнув:
– Грегор, ты собирался что-то там рисовать!..
Мужчина прервался, взглянув на меня снизу вверх мутным, темным от желания взглядом и вдруг улыбнулся.
– Да, моя рыжая лилия. Ты права.
А потом поднялся на ноги и протянул мне руку.
Я осторожно вложила дрожащие пальцы в его ладонь и позволила подвести себя к высокой ширме с металлическими лозами.
– Встань вот тут, – сказал он все еще густым, низким голосом.
А сам отошел к столу и быстро нашел чистый лист бумаги и тонко заточенный грифель.
