– И? – подался вперед заинтригованный Лавров.
– Я показал ей фотографии. Правда, неофициально, каюсь, но уж очень мне интересно было, опознает ли она кого-либо. И она опознала.
Он выдержал театральную паузу.
– Ну, не томи, – простонал Лавров. – Интересно же, хотя за неофициальное опознание тебе следователь шею намылит.
– Она уверенно опознала Светлану Калинину. Так что с убитым Зябликовым она, получается, тоже была знакома.
– А Егор? Его-то за что убивать?
– Этого я не знаю. Но он, к примеру, тоже мог видеть Зябликова с его пассией, вот та и заметала следы. К примеру, медсестричку они не заметили, вот ей ничего и не угрожало, а с Егором могли столкнуться открыто, и Калинина поняла, что после смерти Зябликова он начнет представлять для нее опасность.
– Логично глаголешь, – задумчиво сказал Лавров. – Все эти детали мы, конечно, уточним. Но сейчас главное – не это. Чувствую, гражданку Калинину надо задержать, чтобы она поведала нам, чем же вызваны все эти удивительные совпадения, почему она прятала одежду Евы и зачем ей парик с длинными светлыми волосами.
– Она вполне могла спланировать преступление так, чтобы бросить тень на убитую ей Еву. А заодно выдать ее за сумасшедшую, хотя на самом деле преступления совершил совершенно здоровый, только очень жестокий человек. Ну что, я за санкцией?
– Давай, – согласился Лавров. – Беру ребят и ждем тебя в машине.
Впрочем, произвести задержание Калининой оперативная группа не смогла. Когда они приехали на квартиру Евы Бердниковой, где жила Светлана, они обнаружили, что домработница исчезла.
Повторный обыск в квартире ничего не дал. Было понятно, что Калинина уехала совсем, забрав все свои вещи, и где ее искать, было совершенно непонятно.
– Прощелкали, – сердито сказал Зубов. – Под самым носом же она у нас все это время была, а сейчас придется во всероссийский розыск объявлять.
– За оформлением наследства ей все равно пришлось бы вернуться, – задумчиво сказал Лавров.
Смутная мысль мучила его, не давая покоя. Что-то было не так, неправильно. Причем это что-то казалось связанным с квартирой, в которой они сейчас находились. Лавров обвел глазами небольшую комнату, прошел в кухню, зорко, как ястреб, осмотрел подоконник, стол, плиту, на которой стоял чайник.
«Стоп», – сказал он сам себе и заорал:
– Леха, иди сюда.
– Ты чего орешь? – спросил Зубов, появляясь в проеме двери. – Нашел чего?
– Мы что-то упустили, – ответил Лавров и поднял чайник за ручку. – Смотри.
– Чайник, – сказал Зубов, – и что?
– В тот день, когда мы приехали сюда с дачи Бабурских, мы обнаружили этот чайник теплым, помнишь?
– Помню, конечно. Ты к чему клонишь, я не понимаю?
– К тому, что в то утро Калинина никак не могла его вскипятить. Она была вместе с нами на даче. С того момента как она, по ее словам, обнаружила тело своей хозяйки и вызвала нас, до того момента, как мы приехали сюда, она постоянно была на наших глазах. Мы провели на этой даче часа три, не меньше. Если бы она даже зачем-то после убийства Бабурской метнулась сюда, в квартиру, а потом вернулась на дачу и вызвала полицию, то к нашему приезду сюда чайник бы уже давно остыл. Понимаешь?
– Кажется, да, – медленно сказал Зубов. – Получается, тут был кто-то еще. Хотя что это меняет?
– Может, и ничего, если уж мотивы для совершения преступлений у Калининой действительно железные, а тот, другой, человек оказался здесь совершенно случайно. А может, и все. Потому что сюда после совершенного преступления приехал настоящий убийца. Приехал для того, чтобы забрать вещи Евы, а потом подкинуть их Калининой, чтобы навести на нее подозрения. Подставить ее, понимаешь? И в этом случае то, что она исчезла, наводит меня на нехорошие подозрения, что рано или поздно найдем не ее саму, а ее труп.
– Типун тебе на язык, – искренне сказал Зубов.
– Но ты согласен с тем, что история могла разворачиваться именно таким образом?
– Никогда нельзя исключать непроработанную до конца версию, – философски заметил Зубов. – Но в этом случае, кто у нас подозреваемый номер два? Олимпиада?
– Или Анна, – тихо сказал Лавров. – Извини, Леха, но ты только что сам сказал, что ни одну непроработанную версию нельзя исключать полностью.
Зубов заскрежетал зубами.
– Мне невыносима мысль, что Анна может попасть в подозреваемые, – сказал он. – Тем более что у нее как раз ни малейшего мотива совершать все эти убийства. Конечно, она наследует квартиру Евы, но ей эта берлога и даром не нужна. А от смерти Бабурских она ничего не выигрывает, наоборот, скорее всего теряет работу. Неизвестно еще, как эта самая наследница Наталья распорядится судьбой галереи. Но я личное с общественным все-таки не путаю, поэтому готов проработать версию с виной Анны до конца. Знаешь что, давай еще раз пройдем по соседям. Покажем ее фотографию. Она утверждает, что никогда не была в этой квартире. Если кто-то из соседей ее опознает, значит, она солгала, и это уже повод задать ей остальные вопросы.
Лавров посмотрел на своего молодого напарника с уважением. Он знал, что сейчас в душе капитана Зубова бушует ад, самый черный и невыносимый из всех возможных, но прятать голову в песок тот не собирался точно.
– Фотография с собой? – спросил он, чтобы не мучить товарища слишком долго. – Если да, то пошли прямо сейчас, чтобы время не тянуть.
В ответ Зубов достал мобильник и показал на экране фотографию смеющейся Анны, веселой и невыносимо прекрасной, впрочем, как и в жизни.
– Пойдем, – сказал он. – И покончим со всем этим дерьмом.
Только в пятнадцатой по счету квартире они нашли человека, который действительно однажды видел незнакомую женщину, выходившую из квартиры, в которой была прописана Ева Бердникова. И что важно, это была не Светлана Калинина, которой мужчина помогал отремонтировать душ, а потому хорошо знал. Когда сыщики проводили поквартирный обход в прошлый раз, этот мужчина был в командировке, а сейчас отвечал на вопросы охотно, выказывая полную готовность помочь следствию. В этот дом он переехал в конце лета, то есть тогда, когда Ева была уже убита. Именно поэтому на предъявленных фотографиях молодую женщину сосед не опознал.
К вящему удивлению Лаврова и огромному облегчению Зубова, Анна Бердникова мужчиной тоже опознана не была. По его словам, эту женщину он тоже никогда не видел. И лишь на третьей предъявленной ему фотографии (правда, опять в нарушение процессуальных норм, но сейчас сыщикам было не до подобных мелочей) он с уверенностью узнал ту женщину, которую видел выходящей из Евиной квартиры. И это была фотография Олимпиады Бердниковой.
* * *
Второй обыск за день все-таки утомительное занятие. Алексей Зубов чувствовал, что устал так, словно разгрузил вагон с углем, а может, и не один. Шестым или седьмым чувством он заранее знал, что они обязательно что-нибудь найдут. И ждал этой находки, и заранее страшился ее.
