Он скоординировал курс, оставляя архипелаг справа, и понесся над ртутной поверхностью Внутреннего моря, а следующая суша, которую он перед собой увидел как темную полосу, была уже поросшими лесом клифами Побережья Парусов.
Над берегом он повернул и полетел на восток, на высоте метров двести, ища Драгорину, поскольку понятия не имел, в какой точке он добрался до Побережья. Под ним мелькали голые древесные верхушки, полосы песчаных пляжей и скалистые берега в пенных волнах прибоя.
Побережье Парусов пылало.
Первое поселение, которое он миновал, было сожжено, превращено в руины обугленных балок с торчащей посредине осмоленной сторожевой башней, вокруг которой летала стая каркающих ворон. На пляже лежали трупы людей и коней, брошенные в беспорядке, словно какой-то гигантский ребенок устроил здесь игру в солдатики. Некоторые колыхались в волнах прибоя между разбитых щитов, копий и военного железа, брошенного в забрызганном кровью, изрытом копытами и сапогами песке.
Он притормозил, ударив крыльями, и приземлился на поле боя, испугав стаю птиц, но трупы здесь лежали по меньшей мере несколько дней. Посверкивающая металлом маска прошествовала по пляжу, переступая на острых кончиках крыльев, но не было никого, кто мог бы ее увидеть. А даже попадись кто-то такой, не сумел бы ничего заметить. На краю пляжа Вуко наткнулся на ряд столпов, к которым приковали скорчившиеся до размеров карликов обугленные тела. Можно было и не задумываться, кто совершил эту резню. Подпись была слишком явственной. Пародия Танца Огня. Ван Дикен и его боевики. Но территорию не заняли. Довольствовались разрушением поселения и исчезли. Обещало это войну, состоящую из налетов, а не регулярную завоевательную кампанию.
Вуко поднялся с пляжа и полетел дальше на восток в поисках устья Драгорины. Полет пока что не мучил, и ничего не указывало, что ему необходимо было какое-то топливо.
Он миновал еще несколько раздутых трупов, которых выбросило на пляж вместе с разбитыми, выгнутыми досками, снятыми с бортов. Дальше в море дрейфовал обгоревший, похожий на веер парус; нарисованный на нем знак был бело-зеленым и изображал обернутые друг к другу конские головы, а значит, это был не след поражения Людей Змеев.
Побережье прыгнуло вверх, вставая скалистым клифом, а через миг сразу за скалами открылось широкое устье реки.
Змеиная Глотка выстояла, но находилась в полной боевой готовности. Там даже подремонтировали старый частокол с западной стороны, насыпали земляной вал и ощетинились обтесанными бревнами; на стенах пылали высоко поднятые мазницы, и виднелись прохаживающиеся вперед-назад стражники. Внутри стен тоже горели костры и воткнутые в землю железные светильники. Несколько сотен мужчин и женщин спали покотом в палатках или прямо на шкурах на земле среди сложенных в кучу щитов, в панцирях и кольчугах, не снимая поясов с мечами.
Вуко пролетел здесь неторопливо, маша большими крыльями: над знакомыми крышами, рядом дворов над побережьем. Минуя подворье, принадлежавшее Вяленому Улле, почувствовал внезапную тяжесть в эфирной, невидимой груди.
Порт был закрыт со стороны реки, не с моря. Поперек течения натянули цепи и расставили некую конструкцию из мощных брусьев, выступающих над водой рядами треугольных, окованных железом запоров. Похоже, тут пытались остановить возможные брандеры, пущенные с течением на корабли, которые стояли у побережья. Укрепления обороняли и две аркбаллисты, и там тоже пылал огонь в железных корзинах, стояли стражники, а вокруг спали люди в полном обмундировании.
Барьер, запирающий порт, расстроил Вуко; он осмотрел его очень тщательно и понял, что часть запоров не вкопана в дно, а просто поставлена на якорь, а значит, их можно будет демонтировать и открыть проход. Также он исследовал устройство оборонительного бастиона, совершенно игнорируя стражу: баллисту, поставленную на поворотной платформе, с натянутой тетивой и накрученными канатами, ряды копий с глиняными емкостями чуть пониже наконечников и кучи керамических гранат с длинными ухватами из шнуров. Умелый метатель наверняка был бы в состоянии бросить такой кувшинчик в борт корабля, плывущего на середине реки.
Он еще осмотрелся на пристани, после чего поднялся высоко вверх и несколькими взмахами крыльев послал себя вдоль течения Драгорины, пока та не стала изогнутой серебряной лентой в синеватом полумраке под ним.
Там и сям во тьме виднелись гроздья оранжевых искорок. Люди и животные; однако странным было то, что они собирались в горах глубоко в лесной чаще. Не на скалах или подле реки. Пока что он не проверял, поскольку спешил. Сначала должен был узнать. Потому гнал вперед, режа воздух, словно призрачный нетопырь, с тяжелым сердцем, исполненным худших предчувствий.
Дорога была невыносимо долгой, хотя внизу река вилась, будто старая змея, он же резал воздушные потоки напрямик, словно истребитель.
Появились тучи, затянули горизонт, а он завалился на крыло и спустился вниз, потом помчался вдоль течения, между горами и стенами ущелья. Небольшие соединенные меж собой озерца промелькнули внизу за пару секунд ртутным проблеском, потом было несколько широких витков реки, и наконец он оказался над большим озером, которое пролетел отчаянным броском за минуту, над серединой начиная притормаживать крыльями.
Потому что все увидел уже издалека.
Дом Огня стоял черный и опустевший. Две деревянные башни сожжены и превратились в переплетение черных, обугленных бревен, ворота были повреждены, а чуть дальше из воды торчали три волчьих головы над затопленными кораблями.
И нигде он не видел теплого оранжевого отсвета, тела живого человека. Люди Огня исчезли все до одного. Мужчины, женщины и дети, даже животные. Дворище было частично разграблено и стояло совершенно пустое. Он влетел на площадь и некоторое время метался там, как настоящий нетопырь, пойманный в ловушку, приседая на галереях и подоконниках, и вполз в большой зал, где застал только перевернутую мебель и погасший очаг. Не нашел ничего ни внутри крепости, ни вокруг. Ни живых, ни мертвых.
Ничего.
Должно быть, после появились рассказы, как у опустошенного Двора Огня над озером явился жуткий демон, похожий на железное лицо с большими кожистыми крыльями, издающий вопли жалости и гнева, а потом рванул в небо и исчез.
Он должен доставить сообщение.
И не имеет понятия, как он должен им это сказать.
Усталость упала на него, только когда он высунулся из маски и упал коленями на каменный пол. Чувствовал, что лицо его одеревенело, конечности трясутся от боли и измождения, а к тому же его сводит судорогами, одной за другой, в самых странных местах: он даже не подозревал, что там у него есть мышцы.
Фьольсфинн поддержал Драккайнена и сразу же подал ему металлический кубок. Напиток был холодным, отрезвляющим, с запахом фруктов, и наверняка содержал витамины. Вуко опорожнил его в два глотка, после чего отбросил прочь, вырвал из рук норвежца кувшин и принялся пить дальше, пока не погасил жажду. А потом сидел, тяжело дыша.
— Нет нужды тратить энергию на возвращение, — пояснил Фьольсфинн. — Это не самолет. Когда окажешься на месте и выяснишь, что нужно, можешь прервать транс. Призрак развеется, а ты окажешься в башне.
