Он вернулся в городище и удостоверился, что после интенсивной бомбардировки окрестностей Дом Огня был захвачен без единого выстрела. Атакующие, должно быть, засыпали ров, но, похоже, сделали это без потерь, спокойно, без необходимости отбивать огненные атаки, а потом выбили ворота тараном и расшвыряли их остатки в стороны — и снова, никем, похоже, не побеспокоенные.
Возможно, потому, что все сложные, мощные механизмы, которыми располагали люди Атлейфа, были сожжены, причем, похоже, под них плеснули драконье масло. Сгорели все рутты и требушеты, и большие баллисты, и мазницы размером с портовый «журавль» с поворотными емкостями, которые могли бы в любой момент вылить на головы атакующих поток «драконьего масла». Все сгорело. Полностью.
Два огромных амбара стояли совершенно пустые, а еще два были сожжены вместе с черным, обуглившимся зерном. Если бы город подвергся ограблению, то лишь полный кретин сжег бы полтора десятка тонн зерна, причем в конце зимы и во время войны, ведь даже весной мало кто сумеет выйти на поля. Змеи были кретинами, если уж поддались мерзкой идеологии ван Дикена, но, пожалуй, не в таких делах.
Когда он осматривался, то чувствовал, как к нему возвращается надежда. Вуко взлетел высоко над озером и Домом Огня, заложил широкий вираж, а потом полетел на восток, в сторону скалистых гор, где якобы должен был находиться выход из Чертовой Штольни.
Установил подходящую высоту наблюдения, а после принялся накидывать круги диаметром в несколько километров. Была это высота, с которой он различал отдельные деревья, тракты, — они казались тонкими линиями спагетти; глаз мог, в принципе, рассмотреть и отдельного человека — но как крохотную точку. Едва видимое оранжевое пятнышко.
Через какое-то время, высмотрев несколько сожженных до голой земли хуторов, в которых он нашел только лежавшие еще с зимы трупы, он наткнулся на группу всадников, едущих вдоль ручья. Снизился, нырнув до высоты тридцати метров, словно ястреб, но это была тяжелая кавалерия ван Дикена в черненых доспехах, с жутковатыми бунчуками и в драконьих шлемах. У одного из всадников в сумах было нечто, переливающееся всеми цветами, пульсирующее фракталами туманного света, оттого Вуко, вспомнив мага, командовавшего отрядом, на который они наткнулись у долины Скорбной Госпожи, быстренько удалился на безопасную дистанцию, решив того не цеплять.
То, что невозможно было напасть, расстраивало чрезвычайно, особенно потому, что Вуко об этом постоянно забывал.
Отряд двигался довольно быстро, время от времени останавливаясь: тогда крохотные точечки расходились во все стороны, исследуя, похоже, окрестности в поисках следов. Что-то они искали.
У него не было другого выхода, как только оставить их в покое, оттого он взлетел снова, направился в горы и принялся высматривать вырезанную в скалах Сожженную Берлогу, как бы она ни выглядела. Грюнальди и Сильфана описали как сумели ее положение, но это мало что ему дало. Оба они не разбирались в картах, которые Вуко пытался рисовать, зато помнили раз виденные дороги, обладая таинственным топографическим инстинктом, что позволял им ориентироваться на море, — вот только описать местность они не могли. Чувствовали, где что есть: в головах их сидела уверенность о расположении гор, островов и даже рельефа побережья, но с тем же успехом он мог расспрашивать о дороге ласточку.
Подземный коридор должен был вести от Дома Огня на восток, однако не удалось установить, шел ли он прямо. Если Вуко понял верно, начинался он как система пещер, вел коридорами старой шахты, а потому мог оказаться настоящим лабиринтом; хуже того, ни Сильфана, ни Грюнальди не видели его собственными глазами, а потому не могли быть ни в чем уверены.
К востоку от замка вставало несколько скромных по высоте гор, поросших пущами, дальше была узкая долина, а еще дальше — мощный скалистый горный хребет, который Драккайнен облетал на разной высоте, пытаясь высмотреть что-то правильной формы, похожее хоть на какую-то архитектуру. Безрезультатно.
Он пытался сделать это, летая на разных уровнях, носился между скалами или осматривал вершины с высоты, паря, как призрачный орел, кружил над ними — и ничего. Не находил ни выхода из штолен, ни Сожженной Берлоги.
Зато он наткнулся на несколько небольших конных отрядов Змеев, которые также, похоже, прочесывали пущу и перемещались узкими, нерасчищенными дорогами, — идеальная цель для партизанских операций.
Наконец он потерялся, исследуя дно одного глубокого ущелья. Вуко летел довольно низко и осматривал стены по обе стороны. Он забрался слишком далеко в горы, понятия не имея, где именно находится, — и только чувство направления подсказывало ему, что оказался неприятно близко от Земли Змеев, Музыкального Ада, Сада Земных Наслаждений, замка Шип и остальных тамошних развлечений. Потому не мог подняться вверх и найти дорогу, а летел над самыми верхушками деревьев, скалами и по-змеиному вьющимся потоком.
Ущелье раздваивалось, одно ответвление открывалось на долину гейзеров и серных озерец, где все было затянуто вонючими испарениями, — к тому же долина эта вела в сторону Земли Змеев, а потому ему пришлось выбрать второе, тесное и извилистое, в надежде, что ущелье выведет его на другую сторону. Он остановился, чтобы осмотреться, и вдруг почувствовал, как далеко отсюда, в Башне Шепотов, сердце делает перебой в его груди.
Они походили на черных скатов. Скатов размером в сто пятьдесят метров, размах крыльев с транспортный «Airbus Strato-Geant», длиннющие хвосты.
Виверны. Три.
Километрах в пяти от него, на высоте метров пятисот, они медленно кружили над какой-то точкой в глубине Земли Змеев. Драккайнен не желал узнавать, что именно там находилось.
Он сейчас же развернулся и чуть поднялся на обратном пути вглубь ущелья — и тут услышал жутковатый писклявый вопль, и одна из виверн величественно ударила крыльями, вырвалась из кружения и полетела в его сторону. Сделала это ловко и уверенно, ничто не указывало на то, что масса не позволяет ей летать быстро или маневрировать. Он сразу же рванул вперед так быстро, как только мог, но потребовалось какое-то время, чтобы разогнаться, а тварь мало того что его заметила, так еще и находилась недалеко.
Он свечкой вошел в тучи, окружившие его туманом, но все еще видел ее темный, зловещий абрис, режущий облака. Оглянулся через плечо и заметил плоскую, треугольную башку, немного напоминающую морскую лисицу, а немного — мерзкую глубоководную рыбу, погруженную в древний ил, ядовитую и опасную. Пасть — широкая, словно ворота ангара, — распахнулась, и Вуко увидел, как между зубами проскакивают лиловые разряды.
Плохо дело, подумал. Сделал вид, что закладывает петлю вправо и вверх и резко нырнул вниз. К счастью, это не означало необходимости пилотажа: просто инстинктивное движение, что показалось ему таким же естественным, как уклонение от летящего снаряда. Понял, что у него есть голова и крылья, а о другом можно и не переживать, а потому для пробы повернул голову вниз, чтобы иметь возможность одновременно следить за виверной и продолжать лететь в ту же сторону, что и раньше. Неожиданный маневр дал ему несколько сотен метров превосходства, но тварь изменила полет довольно быстро, и тогда оказалось, что все длинное ее тело и хвост ведут себя так, словно бы несутся по воздуху сами собой, будто шелковая шаль на ветру или хвост воздушного змея. Ван Дикен не сумел преодолеть законы физики, а потому создал драконов, что были легче воздуха. Но несмотря на подвижный хвост, тварь казалась достаточно материальной. Она сделала широкий разворот и нырнула, переворачиваясь через одно крыло, хвост скрутился в три петли, потом — в синусоиду, словно шарф в руке танцовщицы.
