Деревья продолжали падать, шелестя кронами, уже была видна приближающаяся к нам полоса голой, заваленной стволами земли, а вверху металась туча листьев и вопящих птиц. Но мы все так же не видели, кто близится.
Мы смотрели на четырехугольники из воинов, что спокойно стояли на равнине. Они чего-то ждали. Вдоль нашей стены вперед-назад пробегали люди со знаком древа на туниках и в глубоких шлемах: тащили арбалеты, осадные луки и разнообразное оружие.
Последний ряд деревьев рухнул с шумом, и мы наконец увидели, что их свалило. Четыре повозки, едущие одна за другой, на монструозных, зубчатых, кажется, колесах и без упряжек. Я полагал, что волы — или что там у них было — могут находиться внутри, как порой делают с упряжками таранов. Однако то, что выехало, было настолько велико, что внутри хватило бы места и для целого стада волов. Повозки были огромны, как дома, причем не абы какие. Казалось, они сложены из железа, хотя и несколько бесформенно. Собственно, они напоминали случайно сваленные кучи металла, словно собрали их вокруг кузницы, вот только были они гигантских размеров.
Повозки встали позади, за четырехугольниками пехоты, в центре строя, и тоже разместились квадратом. А потом все эти высоченные железки принялись самостоятельно двигаться, менять место и стыковаться. Треск, скрежет и стук были слышны и на стене.
— Ого! — сказал Ульф. — Неужели?
Никто не понимал, что он имеет в виду. А куски железа двигались, словно живые, поднимались и соединялись друг с другом между повозками с оглушительным лязгом. Сваленные стволы начали катиться, ломая ветки, и очень скоро вся заваленная деревьями просека казалась рекой, по которой кто-то сплавляет лес.
— В жопу такую войну, — сказал Ульф устало. — Комбинируешь, блин, стараешься — а тут тебе деревья начинают ползать.
Прилетела вторая виверна. Начала кружить над городом, вереща под тучами, окруженная потрескивающими молниями.
— Филар, передавай всем: выпускать воздушных змеев.
Я подумал, что плохо расслышал. Ульф увидел, как я смотрю, и повторил. Теперь я уверился, что он сошел с ума.
Но я был сигнальщиком и должен был передавать приказы, потому я поднял палки и принялся отбивать ритм.
Оказалось, что для остальных все было понятно, потому что над городом воспарили темные черточки. Они взлетали все выше и выше, пока не повисли в воздухе. В разных местах над стенами. Много, но не столько, как при весенних праздниках. Но если не считать этого, в остальном они выглядели похоже: имели форму медовой соты и темный, бурый окрас, так что их почти не было видно на грозовом небе.
На равнине стволы сползались к квадратам пехоты и всунулись между их рядами: было видно, что Змеи кружат вокруг них, словно мураши.
Виверна снова издала жуткий крик и, помаргивая молниями, скачущими в ее пасти, ринулась на город. Я видел, как она пикирует, а потом выравнивает полет, чтобы пройти вдоль опорной стены.
И вдруг увидел, как она превращается в шар потрескивающих молний и исчезает, оставив тучу тяжелого, черного дыма. Ветер принес от города эхо торжествующего рева сотен глоток.
— Воздушных змеев подвесили на медных проводах, привязав к железным кольям, воткнутым в землю, а между ними растянули сетку из тонкой меди, — пояснил Нитй’сефни. — Новейшая мысль Фьольсфинна. Сперва поймать, потом заземлить. Похоже, удалось, потому что она была полуматериальной. Такой… Аспект грозы. И теперь у него уже нет виверн. С одним порешили.
А потом пришли Змеи, и я снова жил как в бреду.
Это не была какая-то неисчислимая армия. Когда они встали развернутым строем, я решил, что смотрю примерно на три бинлика пехоты. Но они несли стволы деревьев с обрубками веток, превращенные в лестницы, а когда бросали их на склон, то я мог поклясться, что те сами взбирались вверх и соединялись друг с другом.
Живые лестницы — что бы мы могли сделать?
Наши машины начали стрелять. Каменные снаряды падали на крышу из щитов, которые Змеи несли над головами, и выбивали там большие дыры, наполненные раздавленными телами и разбитым металлом.
Позади четыре повозки уже соединились кусками железа странных форм, и над ними встал широкий конус, продолжающий расти, превращаясь в донжон, полный граней и шипов. Там все еще что-то двигалось, соединялось и вращалось, поднимаясь все выше. Несколько наших снарядов ударили в это строение, но без видимого успеха. Один бок покрылся гудящим, исходящим черным дымом пламенем, но башня продолжала увеличиваться.
Укрытые за щитами четырехугольники поочередно подходили под склон, сбрасывая стволы, которые взбирались по скалам, сплетаясь ветками, но казалось, что Ульф не думает этому мешать.
Наши машины стреляли откуда-то сзади; снаряды, главным образом сети, наполненные камнями, пролетали над нашими головами и разворачивались, а обломки градом падали на четырехугольники Змеев, гнули и дырявили щиты, разбивали шлемы и кости. Когда Змеи возвращались за очередными стволами, оставляли за собой поляны трупов и стонущих раненых.
Странные лестницы переплетающихся стволов уже подобрались под скальный клиф, и казалось, что скоро дотянутся и до стены, но Ульф все еще оставался спокоен. Отряды Змеев там, внизу, подходили и отступали, а вокруг падали снаряды, превращаясь в столпы огня или пробивая дыры в земле и руша все по дороге. Один из каменных шаров, отскакивая от земли, будто мяч, ударил прямо в идущий четырехугольник и выбил в нем коридор, выбрасывая вверх куски человеческого мяса и тучу распыленной крови.
Когда я смотрел на них сверху, мне казалось, что в Змеях есть нечто странное. Они, конечно, пытались уклоняться от летящих снарядов, но в остальном работали совершенно бессмысленно, словно насекомые, не обращая ни малейшего внимания на гибнущих вокруг товарищей. Подходили, бросали стволы и уходили за следующими.
Через какое-то время их странные лестницы уже вставали под самый клиф и дотягивались до основания стены, а они все бросали у подножья новые и новые стволы.
Железная башня тоже росла, на вершине ее появлялись, вращались и соединялись друг с другом новые элементы. Было в этих движениях что-то от морской твари, перебирающей покрытыми броней щупальцами. Башня становилась все выше, и мне казалось, что за малую водную меру она достигнет вершины стены.
Мы ждали, сидя за стенами, с натянутыми арбалетами в руках, но приказ все не раздавался. Грюнальди двигал, словно конь, челюстями, жевал полоску сушеного мяса. Спалле вел оселком по клинку меча, издавая протяжный скрежет. Варфнир чистил тряпкой сапоги и время от времени причмокивал от неудовольствия. Н’Деле что-то напевал себе под нос. Бенкей сидел, опершись о стену, с арбалетом между коленями и, казалось, дремал. Сильфана стоя опиралась о стену и крутила мечом. Ульф смотрел на равнину, словно чего-то дожидаясь, и попыхивал трубочкой.
Лестницы росли и уже упирались в середину стены, не хватало, быть может, двух высот среднего дерева, чтобы дойти до зубцов.
