Вспыхнул жуткий шум и паника. Измененные отскочили от алтаря, двое сразу свалились с торчащими в груди стрелами.
— Огонь и Древо! — крикнуло одновременно множество голосов, и вокруг зароились черные фигуры, то появляясь, то исчезая во тьме, то и дело сверкая клинками.
Пещеру наполнил шум, вопли ужаса, боевые крики Ночных Странников, звон стали и щелканье арбалетов. Куда бы я ни взглянул, видел шмыгающие черные фигуры, брызги крови и падающих на камень измененных. Тот, кто вел меня, вдруг шагнул в мою сторону с мечом в руках, но остановился, окрутился вокруг оси, судорожно выгибая тело, и упал рядом, брызжа кровью из перерубленной артерии. Я даже не заметил того, кто его ударил. Несколько воинов окружило меня кольцом, люто рубя всякого, кто желал приблизиться, не щадя и верных, бегающих в панике. А над всем этим вставал дикий, жуткий смех безумца, в котором не было ничего человеческого.
Мой смех.
Кто-то присел рядом со мной с долотом и молотком в руках, а потом уверенными движениями принялся выбивать перемычки в моих кандалах.
— Чисто! — раздался рык где-то между каменными шпилями.
— Чисто! Чисто! — ответили дикие крики отовсюду.
И сразу после — еще крик:
— На землю! На землю! Мордой в пол! Лапы на затылок! Быстро, а не то вырежем!
Еще несколько Ночных Странников добрались к согнанным в кучку перепуганным верным, выдергивая их по одному и грубо валя на пол среди пинков и криков. Другие волокли тела мертвых и умирающих Отверженных, бросая их подле алтаря. Жрец все еще бился на земле, стуча маской о скалу, и тогда стоящий неподалеку замаскированный Странник с размаху пнул его в живот.
Чуть выше, над полом, дергался в ремнях оглашающий истину демон, маша ногами и безуспешно пытаясь отстегнуть упряжь и подтянуться по веревке к верхней пещере.
Посредине стоял самый высокий из Странников со своим узким, окровавленным мечом с длинной рукоятью. Рывком сдернул маску, позволяя той повиснуть вдоль лица, — показалось искривленное гневом лицо с оскаленными, большими, словно у волка, зубами и дикими глазами.
Он подошел длинными шагами, подхватил мои лежащие на скале оковы и принялся стегать ими жреца, будто желая порубить его на куски.
— Jebal tebe pasl — орал. — Раздеть эту падаль! Догола! И заковать! Только жестко! В эти же цепи. Поволоку эту скотину улицами в Верхний Замок! Я тебе покажу шабаш, suuksi vituun! Perkele saatani vittu!
Развернулся в мою сторону. Я сидел, окруженный Странниками, меня поили чудесной холодной водой из фляги, и я думал, что никогда не перестану пить.
— Что он тебе сделал?
Я не мог ответить.
— Ничего… Все нормально… Ульф… Н’Деле! Его били щупальцем жаловицы… Яд…
Он стиснул губы в тонкую линию, а потом пошел к Н’Деле, который лежал, свернувшись в клубок, а его медное лицо сделалось странного желтоватого цвета.
— Прости меня, дружище, — сказал Ульф, — но это может помочь. Такое делают в моих родных землях.
И тогда, к моему страху и удивлению, он встал над Н’Деле, расстегнул штаны и облил его мочой. Мне показалось, что то ли я сбрендил, то ли он.
— У нас есть похожие создания, — пояснил Ульф. — Яд можно снять и другими жидкостями, но моча есть у всякого, и она помогает. Я должен был рискнуть — знаю, как сильно оно болит.
Н’Деле поднял лицо, которое медленно начинало возвращать себе цвет меди.
— Я прошел весь мир и прожил немало лет, — сказал мой соратник, — но никогда бы не думал, что скажу нечто подобное. Не мог ли кто-нибудь из вас помочиться на меня снова?
По коридору вдруг прошли стражи в шлемах и черно-белых туниках со знаком древа. В пещере начало становиться тесно. Слышался звон цепей, когда сковывали последователей Подземной; Ночные Странники отстегнули маски, и я наконец увидел вокруг знакомые лица: теперь мы могли поприветствовать друг друга. Кто-то дал мне мешок с моей одеждой Ночного Странника, но я сперва хотел умыться, потому получил смоченную водой, стекающей на статую, рубаху, сорванную с одного из пленников.
Вокруг царил хаос, и все, что происходило, казалось мне нереальным, будто сон. Я обмылся как сумел, натянул одежду, пристегнул оружие и снова почувствовал себя человеком — разве что продолжал трястись, словно недавно попал в прорубь.
Сковывать жреца взялись Варфнир, Спалле и Грюнальди. Варфнир прижал его коленями к земле и рассек сеть, чтобы вынуть из-под той одну его руку, Грюнальди держал его за ноги, Спалле ждал с кандалами. Жрец извивался как змея, шипел сквозь зубы. Маска его свалилась, и я наконец смог увидеть его лицо: узкое, треугольное, с крючковатым носом. Он казался похожим на какого-то ящера, к тому же на коже его выступали красные, ветвящиеся пятна. Означало это, что мы нашли шпиона, которого Ульф разыскивал уже давно и называл Багрянцем.
Воины разрезали сеть, с трудом вытянули одну руку дергающегося жреца, Спалле застегнул на запястье обруч и несколькими ударами вогнал в них штифт. Когда же жреца перевернули, чтобы сковать вторую, Багрянец принялся дергаться и биться так, что стряхнул их, выдернул сквозь дыру ладонь и стал подниматься на ноги. Спалле дернул за цепь, а Грюнальди потянул жреца за ногу, снова опрокидывая его на землю. Тот пнул двумя ногами, отбрасывая Последнее Слово, и вдруг все отскочили в стороны — в руке его блеснул кинжал стеклянной смерти. Похоже, люди Ульфа знали, что это такое, и жрецу можно было не рассказывать им о морских созданиях и мастерах стекла.
Он с трудом встал на ноги, с одной рукой в кандалах, волоча за собой цепь. Дернул ее к себе и окрутил вокруг запястья, а потом вдруг бросился, пытаясь уколоть Грюнальди, который ловко отскочил подальше от стеклянного клинка и поднял меч.
Багрянец крутился с выставленным перед собой кинжалом, окруженный кольцом Ночных Странников. Убежать не мог, но никому не хотелось к нему подходить.
Ульф растолкал стоящих и вошел внутрь круга без меча в руке, даже нож не вынул, зато встал в странно напряженной позе, с выставленной вперед правой рукой и с левой на уровне сердца. Кулаки не сжимал.
— Не заходите со спины, а то еще кого наколет! Он быстрее, чем думаете! — крикнул.
Багрянец оскалил мелкие, как у ящерицы, зубы, а кинжал в его руках танцевал. Перебрасывая клинок из руки в руку, он крутил его в пальцах, менял хват на обратный, а через миг снова на прямой. Они кружили друг вокруг друга, но Нитй’сефни выглядел как бы задумчивым и отсутствующим. Багрянец продолжал обходить круг, скалясь и жонглируя кинжалом. Клинок прыгал и крутился в его руках, казалось, что их оплетает полоса огня, кристаллического блеска и гнилого, желто-зеленого яда жаловицы. Клинок сверкал, размывался, чертя разные формы переливающимися цветами, и я не мог оторвать от него взгляд.
Чувствовал, что вот-вот взорвусь и заору. Кажется, никогда в жизни я не хотел никого убить сильнее, чем этого проклятого жреца. Каждый удар его мерзейшего сердца был надругательством над миром. Тем временем мой командир, предводитель, друг стоял напротив стеклянной смерти с голыми руками и мерялся с противником взглядом.
